Он тычет дулом в грудь.

– Так и пустил бы пулю в висок.

– Тебе не понять, Вёрстайл. Твоей высоконравственной бунтарской душе. Что ты знаешь о городе? Как быстро голова пошла кругом? Месяц? Два? Я прожил здесь восемнадцать лет, ни дня не живя так, как я того заслуживаю. Этот город – мерзкое, грязное и жестокое место. Я сделал ему одолжение, избавив от мусора.

– Ты убил его, Брэндон! Самого искреннего, доброго и открытого человека в мире. Ты убил его!

– У тебя помутился разум, Вёрстайл. Я уже сказал…

– Он не был целью. Но Синтия тоже не заслужила смерти.

– Да, ее заслужил только я.

– Этого я не говорила. Ты мне нравился, Брэндон. Какая-то твоя часть.

– Мне повезло, что в тот день тебя не было в школе. Когда я это понял, я почти уверовал. Ты была единственной, кто мог надрать мне задницу. Даже без ружья.

– В прошлом. Пожалуй.

– В прошлом? Так ты позволишь этому мудаку вот так покончить с тобой?

– Я уже позволила. Я всего лишь женщина.

– Всего лишь?

– Это мужской мир, а я не мужчина.

– Так считают только идиоты, а я не идиот. Я слишком хорошо знаю женщин, чтобы их недооценивать.

– Йенс тоже не идиот.

– Конечно же, идиот. Просто придурок.

– Почему?

– Он не пустил пулю тебе в лоб, когда ты появилась у него на пороге. Значит, он проиграл.

– Разве?