— В родных местах сейчас «они». Так ты что, к «ним»?

— Ты слушай меня, а не испытывай, — почерствев в голосе, ответил Огрызков. — Хочу хоть издали поглядеть на родные места. Поглядеть на них с левого берега Дона… Там и встретить земляков можно. С ними дружней работать на оборону. А теперь хочу расспросить тебя кое о ком. Догадываешься — о ком?

— Пока нет, — ответил Поздняков.

— Я про Анну, про дочку. Она писала мне про тебя и про себя.

— Чего ж она могла писать про меня?

Огрызков полез во внутренний карман стеганки, достал изрядно помятый конверт и прочитал из дочернего письма:

— «Батюня, стыдно мне с тобой об этом. С мамой было бы куда легче. Хожу к ней на могилу, спрашиваю: «Как мне быть с Сергеем Поздняковым?.. Когда ты, мама, была жива, я о нем говорила: Сергей Иванович — хороший человек. А теперь вижу, что он мне лучший человек на свете. Я ему об этом ни слова. И он мне тоже ничего… А живем-то мы в одном флигеле. Когда он проходит в свою комнату, меня жаром обдает». Батюня, дай мне благословение. Со слезами прошу… А в остальном — как у меня получится». — Тит Огрызков перестал читать, вложил письмо в карман и сказал: — Писалось это два года назад. Я тогда отписал ей свое благословение. Дал совет делать жизнь по своему усмотрению… За два года у вас могло получиться? — уже прямо к Позднякову обратился Огрызков.

— Не смогло получиться.

— Может, письма моего не получила?

— Письмо она получила. Вместе читали.

— Ну так что?

Этот вопрос Огрызкова рассердил Сергея Ивановича:

— Как же я мог пойти на такое! Ну давай вспомним, когда и как она попала в нашу семью?..

Им легко было вспомнить о том, что до конца дней не забывается…

На стыке тридцатого и тридцать первого годов морозным, малоснежным утром на хуторской улице стояла вереница саней. Сверху на сумках и мешках в беспорядке сидели хуторяне в овчинных полушубках, в сапогах и валенках, женщины, закутанные в теплые платки. Это отправляли из хутора окулаченных.

С огородов, из-за дворовых плетней, с крылец хат глазами провожали их те, кто оставался в хуторе. Провожали без лишних разговоров. Глядели на них то сурово, то тоскливо. Негромко спрашивали один другого: «Не знаете, куда же их?..» Ответ был один: «Власти обдумали — куда… Говорят, отправляем по месту назначения, подальше, чтобы не было от них помех строить новую жизнь».

Отъезжающие немного и не так уж весело потанцевали. На высоком взлете гармошка оборвала песенный мотив. Послышался распорядительный молодой голос Сергея Позднякова (ему тогда было только двадцать четыре), председателя сельсовета в хуторе Дубниговском: