Часто дыша, вытирая тыльной стороной ладони пот, старшина говорит и себе и Огрызкову:

— Много они тут живого обратили в мертвое…

— Много… видал… — отзывается Огрызков.

— Но ты вот скажи мне: почему они сейчас-то вьются тут?… Ничего не говори — сам теперь догадался, чего эти гады замышляют. Посмотри вон туда.

— Вижу! Там мосток, товарищ старшина?!

— Мосток… через глубокий яр. Стало быть, они надумали разбомбить его?

— Не иначе, — соглашается Огрызков.

— Тут бы вот из зениток… Командование знает, что зенитки тут нужны, как воздух живому. Обещали. Только, видать, на фронте эти зенитки нужней…

На мгновение замолчали.

Старшина с гнетущей тоской устремил взгляд своих молодых серых глаз куда-то очень далеко: дальше поляны, дальше широкой гряды леса, туда, где проходил фронт. Он коротко вздохнул и тихо обронил:

— Нет, не подвезли зениток.

Но минутами позже, приглушенные расстоянием, громыхнули зенитки оттуда, где чернела гряда леса. Громыхнули в другой, в третий, в шестой раз. И космы разрывов белыми пятнами все теснее и плотнее сжимали синеву неба в том месте, где кружили самолеты. Какой из снарядов попал в один из самолетов — одиннадцатый, двенадцатый или пятнадцатый, — старшина и Огрызков не сумели бы ответить. Но он — этот снаряд — попал!

И старшина, и Огрызков кричали:

— Попал! Попал! Попал!..

Они кричали «попал», как кричали «ура» по самому счастливому и торжественному случаю. Они смеялись, протирали глаза от влаги, мешавшей их зоркости. А им надо было видеть не только то, что самолет, разламываясь, в своем падении чертил несуразно кривые линии. Еще важнее им надо видеть, как под куполом парашюта плыл к земле летчик с подбитого самолета.

Лица старшины и Огрызкова одеревенели. Теперь они видели только его, летчика под куполом парашюта, и ничего больше. Они не обратили внимания на то, как там, где рухнули на землю обломки подбитого самолета, что-то озлобленно взорвалось, задымилось, запламенело… Они не заметили, как другой самолет сначала ястребом устремился по наклонной вниз, а потом, выпрямив линию полета, стал быстро набирать высоту…

Когда летчик, приземлившись и освободившись от парашюта, побежал к кустам, старшина и Огрызков этими же кустами кинулись ему наперехват. Их разделяло расстояние значительно меньше чем полкилометра.

Спустя минуту после того, как летчик скрылся в кустарнике, старшина, бежавший чуть впереди, остановился и сказал Огрызкову:

— А ведь теперь приходится искать его. Фриц может оказаться за каждым кустом. Мы его не видим, а он, наверно, уже берет нас на мушку револьвера. Уж револьвер-то у него найдется. И бабахнет в кого-нибудь из нас… Теперь будем — по-другому…