— Как важно, что Костя хочет того же, чего хотим мы…

…Вернувшись домой почти в полночь, я нашел в двери письмо от Лидии Наумовны. Она писала:

«Михаил Владимирович! Беспокоюсь, как ты там живешь один… Бывает ли в столовой то, что ты можешь есть? Брала ли прачка постирать для тебя?»

«Михаил Владимирович!

Беспокоюсь, как ты там живешь один… Бывает ли в столовой то, что ты можешь есть? Брала ли прачка постирать для тебя?»

Обычно подобные строки ее писем я читал с неприязнью, чувствуя, что маловато воздуху, что дышится так, как будто взбираешься на гору. Злился, но верил, что должно же прийти время, когда она перестанет беззастенчиво врать.

Сегодня, покачивая головой, думал: «Уважаемая Лидия Наумовна, я давно научился пришивать пуговицы, штопать носки, зашивать распоротое. Вы ж, Лидия Наумовна, хорошо знаете, что столовая — она та же. И я запросто проложил туда дорогу вовсе не потому, что вас здесь нет, а потому, что в последние годы вы забывали, что мне, не такому уж требовательному человеку, надо было и позавтракать и пообедать… И все-таки это — мелочь, приманка для избалованных. На эту приманку я не шел и не пойду!»

Дальше она писала:

«Я, конечно, благодарна Григорию Борисовичу и Евгении Борисовне. У Умновых мне спокойно, уютно, как нигде. Не раз уже спрашивала себя, чем заплачу за их сердечность. Душевная уравновешенность Умновых, режим их жизни с каждым днем укрепляют мои нервы. Как-то за завтраком Григорий Борисович намекнул, что если бы ты не был таким «ершистым», то смог бы приезжать к ним, денек-другой отдохнуть — и опять домой, за работу… Узнала, что рецензию ты все-таки сдал в редакцию. Хотя здесь меня считают своей и ни за что не станут по-иному относиться, все же я пристыжена твоим поступком. Получается, будто ты умышленно все делаешь назло своей семье. А сколько причиняешь неприятностей хорошим людям!.. Григорий Борисович почти каждый день ездит в редакцию из-за этой рецензии. Михаил Владимирович, конечно, твоя рецензия не увидит света, а жизнь наша ухудшится. Так лучше пойди в редакцию и забери ее. Признайся, что погорячился и написал не то, что надо. Уверяю, что Стрункин и Умнов оценят это, и нам будет лучше. Сделай ради меня и ради Кости. Л. Гаврилова».

«Я, конечно, благодарна Григорию Борисовичу и Евгении Борисовне. У Умновых мне спокойно, уютно, как нигде. Не раз уже спрашивала себя, чем заплачу за их сердечность. Душевная уравновешенность Умновых, режим их жизни с каждым днем укрепляют мои нервы. Как-то за завтраком Григорий Борисович намекнул, что если бы ты не был таким «ершистым», то смог бы приезжать к ним, денек-другой отдохнуть — и опять домой, за работу… Узнала, что рецензию ты все-таки сдал в редакцию. Хотя здесь меня считают своей и ни за что не станут по-иному относиться, все же я пристыжена твоим поступком. Получается, будто ты умышленно все делаешь назло своей семье. А сколько причиняешь неприятностей хорошим людям!.. Григорий Борисович почти каждый день ездит в редакцию из-за этой рецензии.