Сатюков отходит к окну и, съежившись, закуривает сигарету.

— Ступайте в мой кабинет и ждите там, — приказываю я.

Сатюков выходит.

Волох с дружески-иронической усмешкой поглядывает на меня, как бы говоря: твоя школа, чего же ты сердишься…

— Славный он юноша, с головой. Ты зря кричал на него, да еще при мне.

— Я и наедине кричу. Не помогает. На этот раз решил при людях. Может, это подействует, — все еще раздраженно отвечаю я. — И ты хорош…

— Опять, выходит, я виноват!

— Я сейчас Олесю видел.

— Я тоже.

— Все такая же предприимчивая, пенсии добивалась за мужа, — говорю я с каким-то нехорошим мстительным чувством, коробящим меня самого.

Олег колко щурит глаза и вдруг говорит тихо, отворачиваясь к окну:

— Мне кажется, если дело дойдет до суда, я дам тебе отвод.

Я досадливо отмахиваюсь.

— Ну, знаешь…

Олег встает.

— Ладно, мне пора.

Я не удерживаю его. Оставшись один, подхожу к раскрытому окну и несколько минут задумчиво смотрю на двор. Там между деревьями садовник прокапывает канавки для полива. Я со вздохом отхожу от окна и направляюсь к себе.

Сатюков сидит на стуле. Увидев меня, обиженно шмыгает носом. Я останавливаюсь перед ним.

— Слушайте, Сатюков, когда вы наконец перестанете отрывать людей от работы своими идиотскими вопросами?

Сатюков еще раз шмыгает носом и ерзает на стуле. Я медленно иду к столу, опускаюсь в кресло. В кабинете все еще — или, может, мне только кажется, — пахнет духами Олеси. Чуть горьковатый привкус. До боли знакомый запах. Вспоминается вчерашний разговор с Марией. На душе муторно, тяжко. Что-то не так все у меня получается.