Перед ней возникло лицо супруга. В его глазах, над одним из которых пролегал шрам, было столько любви, что она того и гляди грозилась перелиться через край его век. Ми-Кель отняла руки от его шеи и положила на плечи, широкие, сильные, способные удержать на себе любое бремя и ношу, особенно теперь, когда он наконец взял за свою силу ответственность. Его пышущая здоровьем грудь вздымалась и опускалась, скрывала в себе горячо любящее ее сердце.

Ми-Кель застонала. Силу и мужество, бушевавшие в нем, Ми-Кель видела всегда, и стойко дожидалась момента, когда и он заметит их в себе. Ми-Кель никогда не сомневалась в том, какой он есть на самом деле, и была уверена, что, как бы она ни старалась, никогда не сможет его превзойти. Сильной она чувствовала себя только рядом с ним, не мыслила без него жизни, и просто отказывалась поверить, что впереди ее ждет еще один год томительного ожидания. Как далек день, когда на горизонте вновь появится его мужественная, родная фигура!

– Обещаю, – очень серьезно сказал он без всяких заминок. – Я приду за твоим благословением в дорогу.

– Буду ждать, – сказала она.

– Знай, что ты у меня большая молодец.

До того, как ее грудь успел стиснуть новый приступ рыдания, Ми-Кель быстро поцеловала его в шрам, рассекающий бровь, высвободилась из объятий и вновь расправила крылья. Она знала, что Ти-Цэ провожает ее взглядом, но не позволила себе обернуться. Улетать сейчас или не улетать никогда.

***

Ти-Цэ сгреб в охапку палатку, вещи, и вскоре после того, как улетела к своему древу Ми-Кель, человек и йакит выдвинулись в путь.

Помона быстро вымылась в источнике, пока Ти-Цэ добывал с его глубин транспорт. Когда он вышел на берег верхом на иритте, Помона уже надевала свежую мантию.

– Ми-Кель с нами в город нельзя, – объяснил Ти-Цэ по пути, когда Помона заметила, что там, куда они едут, есть-таки подходящие для нее насесты. – Те валуны, которые там есть, больше служат памятником культуры, ну или для жен Старших, если те желают прилететь.

– Разве ты не говорил, что их не берут больше в качестве спутниц на переговоры?

– Так и есть, но привилегии у них все равно имеются, – ответил Ти-Цэ с едва слышной ноткой зависти. – Они встречают Старших из командировок и держатся поблизости от зала переговоров, если их супруги там по служебным делам. Разумеется, внутрь их не пускают, но поодаль от входа сидеть никто не запрещает.

Больше Ти-Цэ и Помона в дороге не разговаривали. С наступлением тишины Ти-Цэ погнал иритта чуть быстрее, и к обеду они прибыли в город.

Несмотря на то, что на его улицах сновала всего треть служащих, город кипел от работы. Из труб мастерских валил дым, а когда Помона проходила мимо амбаров, слышала доносящиеся оттуда удары молота.