В воскресенье утром мы встретились у Центрального вокзала, сели в вагон, отыскав свои места по левую сторону, и отправились на север штата, следуя за изгибами серо-голубой реки. Мы ехали в художественный музей в двух часах от Нью-Йорка – тот самый, где побывали за год до моего переезда.

– Помнишь, как мы приезжали туда в прошлый раз? Это было в конце твоего отпуска, в один их тех невыносимо душных дней, когда хочется во что бы то ни стало вырваться из города.

– Да, – кивнула я.

– Я подумала, будет здорово снова там побывать. Совершенно уникальное место!

– Мне тоже очень понравилось: я давно собиралась туда вернуться. Спасибо, Джесс! Это именно то, чего я хотела.

– А помнишь картины на стенах? – спросила она.

– Сола Левитта? Конечно!

– Благодаря тебе я стала его фанаткой. Даже купила пару его работ.

Когда мы подошли к музею и встали в очередь для посетителей с заранее купленными билетами, я стала вспоминать наш предыдущий визит.

Джесс, как обычно, владела всей информацией об экспозиции. Я всегда подозревала, что искусство как таковое не особо ее привлекает – для нее оно было лишь одним из объектов инвестирования, наряду с недвижимостью и винтажными автомобилями. Всякий раз, когда мы посещали какую-нибудь выставку, Джесс тщательно готовилась и собирала целое досье – мне порой казалось, что у нее в сумке лежит кипа шпаргалок и она украдкой в них подглядывает, пока я не вижу.

– Главная тема работ Майкла Хейзера – могущество пустоты, – сказала она, когда мы разглядывали вереницу глубоких ям, выдолбленных в бетонном полу.

Меня всегда раздражали ее неуклюжие комментарии, но сейчас я вдруг подумала, что, возможно, была к ней несправедлива. Ведь те слова предназначались для ребенка, которому она десятки лет назад посылала журналы об искусстве, чье увлечение поощряла и взращивала. Поэтому она так себя и вела.

Но в этот раз все было по-другому. Когда мы ходили по музею, любуясь причудливой игрой света, проникающего сквозь расположенные в шахматном порядке окна, я не услышала от нее ни теорий о концептуальном искусстве, ни кратких биографий художников.

– Знаешь, – сказала она, когда мы подошли к тому же выходу с зияющими в земле аккуратными черными пустотами в форме квадрата, круга и треугольника, – есть в этих дырах что-то притягательное. Так и хочется сигануть вниз!

– Не поверишь – я как раз об этом подумала! – рассмеялась я. – Попробуем?

– А вдруг потом не сможем выбраться? – ответила она. – Давай лучше в прятки! Помнишь темные залы внизу? Там еще такие огромные ржавые скульптуры наподобие мини-лабиринтов?