Каждому, кто выглядит иначе, верит в другое или любит людей своего пола, знакома фраза: «Конечно, речь не о тебе. Против тебя лично я ничего не имею, я говорю о тех, кто…» – однако тот факт, что ты тоже относишься к «другим», не воспринимается расистом как противоречие. В противном случае он перестал бы быть расистом.

Я вспоминаю об этом, потому что недавно прочитала в газете, как один правый упрекнул другого за то, что он говорит как нацист. Я случайно знакома с этим «другим» – однажды после одного ток-шоу у нас состоялся серьезный разговор, и я поверила его заверениям о том, что он не имеет в виду всех иностранцев и что у него есть друзья-иностранцы. Но это не делает его меньшим расистом. Возможно, он хороший парень, но, когда доходит до дела, он все равно ваш враг.

Осень

Осень

262

Мой старейший друг пришел в гости, впервые после смерти его матери. Мы познакомились, когда нам было по два года. Должно быть, это случилось летом, потому что в детском саду мы уже сидели рядом, как будто это было само собой разумеющимся. Я до сих пор ощущаю воздух на голых руках и смутно помню приглушенные цвета: серый, вероятно от каменных плит, зеленый – от кустов, и тень перед дверью соседнего дома, которая из-за уклона находилась на уровне полуподвала. Я удивлялась его золотистым, буквально золотым волосам, как в мультфильме. На одном из ближайших участков его родители строили или уже построили дом, и соседка позвала его и сказала на своем мягком, певучем диалекте, который не был таким резким, как диалект Зигерланда: «Вот тебе новая подружка» – или что-то в этом роде. Как бы то ни было, соседка стояла рядом. Неспешно, как и подобает жительнице Вестервальда, я протянула ему пакетик с мармеладными мишками, который мне соседка, как я поняла лишь много лет спустя, дала специально для этого случая. Он взял несколько мишек, и наша дружба была скреплена без единого слова.

Несмотря на то что мы живем всего в часе езды друг от друга, встречаемся мы редко, потому что у него редко бывают дела в Кёльне, а я приезжаю в Вестервальд разве что на похороны или, как в этом году, на литературные чтения. Кроме того, мы настолько уверены в нашей дружбе, что нам не нужно ее поддерживать. В отличие от отношений с родителями, мужем или ребенком, десятилетия прошли без ссор и плохо заживших ран. Разве что иногда мы реже звонили друг другу, не только из-за различий в темпераменте – он сохранил свою медлительность, но и из-за разных кругов общения, интересов, повседневной жизни, профессий, а также из-за партнеров. Если так посмотреть, дружба даже чище, чем любовь, по крайней мере, она более стабильна, бескорыстна и лишена тех бездн и компромиссов, которые присущи любви. Обычно он заезжает ко мне после того, как покупает виниловые пластинки. Я готовлю для него, а он ворчит на отсутствие парковок в Кёльне, и через час ему уже нужно возвращаться на автобан. Как и подобает жителю Вестервальда, он не любит много говорить, мы просто делимся новостями. В последнее время состояние его матери ухудшалось с каждым его визитом ко мне, пока в этом году ее уже нельзя было оставлять дома. Его внешний вид напоминает о том, что мы смертны, но он видит меня такой же, как прежде.