Чтобы добыть хлеб, близнецы месяцами роют туннель, ведь «нет на свете изобретательней и нацеленней человека, чем голодный человек», туннель, однако, обрушивается прямо перед тем, как мальчики добираются до кухни. Прибывают военные саперы, чтобы выяснить, возможно ли, чтобы дети такое сами прорыли? Отряхиваясь от желтого песка, саперы разводят руками: «Невозможно, без техники, без специальной подготовки никак невозможно такое метро прорыть».

Я невольно думаю о печально известных североафриканцах из привокзального района, которых обвинили в беспорядках в новогоднюю ночь. Большинство из них были беспризорниками, смешавшимися с беженцами, – так считали марокканцы из нашего квартала. Они жаловались на то, что полиция в Германии не принимает решительных мер, из-за чего эти подростки стали проблемой. Я даже слышала, как кто-то у чайной говорил о «Керхере», который должен «очистить» квартал от «шушеры».

В Танжере я своими глазами видела, как эти беспризорники, будучи еще маленькими, слонялись по ночам в порту, пытаясь пролезть через колючую проволоку. Говорили, что некоторым удавалось спрятаться на грузовой платформе или зацепиться за днище грузовика. Некоторые даже пытались зацепиться за борт корабля и пересечь море, «без техники и специальной подготовки», как бы невероятно это ни звучало. В нашем районе они действительно создавали проблемы – были агрессивными, вороватыми и зависимыми от наркотиков, и проблемы не только для нас, но и для самих марокканцев, особенно женщин, детей и стариков, которые не могли себя защитить. Поэтому, когда после новогодней ночи полиция прочесала квартал, мы почти обрадовались тому, что произошло. Что случилось с подростками – были ли они задержаны или просто уехали – мы не узнали. Главное, что они исчезли. Я снова думаю об этих североафриканцах, когда ради Анны Дорн начинаю читать «Ночевала тучка золотая». Для Сашки и Кольки все взрослые – даже воспитатели и ровесники, у которых есть родители, – враги, которых нужно обманывать и обкрадывать, потому что у этих детей никогда не было никаких прав. Войны и бедность всегда жестоки; они проникают в нашу жизнь вместе с беженцами. Наверное, такой же трогательный и проникновенный роман можно было бы написать с точки зрения того подростка, который украл мой кошелек. Это случилось за несколько недель до Нового года, я видела только его спину, но он наверняка был североафриканцем.

Вскоре близнецов вместе с пятьюстами другими сиротами отправляют на Кавказ. Описание этого многонедельного путешествия оставляет незабываемые впечатления: голод, теснота, зловоние, страх и неуверенность, как и в других поездах с депортированными, которые курсировали по Европе в 1944 году. Но сироты хотя бы имеют надежду: они не знают, что такое Кавказ и где они будут жить, но не может быть, чтобы там было хуже, чем в детдоме. Надо только пережить поездку. Однажды машинист останавливает состав на поле, где растут дикие фрукты и овощи, чтобы дети впервые в жизни могли вдоволь поесть. Однако последовавшая за этим диарея – сначала зеленая, потом желтая и, наконец, черная, а затем остается лишь слизь с кровяными сгустками – превращает поездку в настоящую пытку, которую некоторые дети не переживают, а другие просто теряются. И среди всей этой грязи сидят Сашка и Колька, у которых «на всем белом свете нет ни одной, ни единой кровинки близкой». Но «друг у друга они есть», добавляет рассказчик, а значит – «куда бы их ни везли, дом их, их родня и их крыша – это они сами».