Иаков Старший откашливается. Сейчас он расскажет о муже.

– Присмотри за матерью, – говорит он сыну. Потом мне: – Тело отнесли домой.

Я не принимаю его слова. Тело. Разум прокручивает все, что я знаю про жизнь и неизбежную смерть. Но, очевидно, знания меня покинули.

Я борюсь со словом, которое заместило моего мужа. Живого, дышащего Захарию. Тело.

– Быстро произошло? – спрашиваю я. И удивляюсь, почему это важно. Зачем я вообще об этом спросила. Словно скорость смерти может отменить ее.

– С первого удара, – отвечает Иаков.

– Продолжай, – прошу я.

К смерти близкого человека хоть всю жизнь готовься – все напрасно.

– Погуляйте с Йохананом во дворе, – велит Иаков Старший дочерям.

Мне хочется возразить: «Оставьте здесь, чтобы я могла его видеть». Но я понимаю, что Иаков будет говорить откровенно. А Йоханан будет меня отвлекать.

Иаков ведет меня в дальний угол комнаты и начинает рассказ:

– С каждым убитым младенцем солдаты все больше зверели. Даже когда погиб десятый, Захария умолял их остановиться. Но они пришли по приказу Ирода и не уйдут, пока не перебьют всех маленьких мальчиков. Муж Иски велел ей спрятаться. Но она попыталась бежать на гору. Она видела, как ты ушла и не вернулась. Захария увидел ее и закрыл своим телом. Но солдат тоже ее заметил и пришел в ярость. «Отойди, не то убью!» – пригрозил он. Но Захария не сдвинулся с места, смотрел на небеса и взывал к Владыке мира о помощи. Клянусь, я видел sitra ahara на лице солдата. Зло. Глух к крикам детей и женщин. Он пронзил Захарии пупок, но тот не отступил, защищая до последнего вздоха.

– Хватит, – говорю я.

Будь у меня сила, я бы разодрала накидку. Комната плывет перед глазами. Крохотный сверток смутно маячит сквозь слезы.

– Сколько женщин?

– Все живы.

– А дочери?

– Уцелели, кроме одной, Агаты.

Талита, у которой только пошли месячные. Помолвленная и счастливая.

– Бежала за младшим братишкой, а тут лошадь встала на дыбы и сбила.