– Как далеко Ирод послал солдат? – спрашиваю я.

– Когда они появились, главный приказал, чтобы вперед вышли родственники Марьям, матери Иешуа. Если выйдут, других детей не тронут.

– Иешуа из Назарета? – спрашиваю я, и меня пронзает новая боль.

Я знаю, чьего сына они искали. Три месяца назад нам сообщили о рождении Иешуа. О его молодой матери, моей кузине Марьям, медленно восстанавливающей силы.

– Теперь надо похоронить детей, – говорит Иаков Старший, проводить их в мир иной, Alma d’Atei. Мужчины готовят место в Пещере Семей.

– Сколько жертв? – спрашиваю я.

– Четырнадцать младенцев и Захария, – отвечает Иаков Старший.

Я пытаюсь охватить разумом число погибших. Они такие маленькие на руках, но места в пещере не хватает. Опять появляется тошнота. Комната раскачивается и плывет перед глазами.

– Принесите Йоханана, – прошу я. – Принесите сына.

Внезапно меня охватывает порыв оставить дом дорогих мне друзей и никогда сюда не возвращаться. Я не скрываю тревоги, она звучит у меня в голосе. Я хочу обнять сына.

Я забираю его у девочек и в сопровождении Иакова Младшего отправляюсь домой. Отбросив вереницу образов, плывущих у меня перед глазами, я тревожусь, как наша деревня переживет это горе.

Обычно скорбящим помогают друзья и родные. Приносят еду и помогают с домашними делами во время shiv’a, семи дней траура после похорон. Но кто из нас не скорбит? Кто принесет поминальную еду?

Бохан ждет во дворе. Даже издали я вижу, что он рыдает. Талия рядом с ним, держит его за руку.

Я кладу спящего Йоханана на тюфяк в тени двора. Талия молча садится его охранять.

Бохан поднимается со мной по лестнице в нашу с любимым спальню.

Он останавливается за дверью. Я замираю на пороге.

Тело накрыто, фигура под покровом не похожа на мужа. Знакомое ложе, которое мы делили более четырех десятилетий брака, теперь стало местом скорби.

Я женщина и не могу омывать его тело, прикасаться к коже. Мне суждено каждую ночь, месяц за месяцем, в полусне протягивать руку к Захарии и натыкаться на пустоту, которую раньше заполнял любимый.

Мы собираемся около источника прежде, чем солнце спрячется за горами, потом вся процессия отправляется к Пещере Семей. Вокруг тишина. Ни чириканья птиц, ни воя шакалов. Спокойно и тихо. Словно все живое отдает дань уважения погибшим.