– Камень уже отодвинули, – запыхавшись, говорит он. – Пусто. Ни одной кости.

Кто-то ахает, кто-то читает молитву. Женщины воют. Все в шоке от злодеяния.

– Римляне забрали у нас детей, чего еще они хотят после смерти? – в отчаянии жалуется Иска. – Охотятся за телами.

– Я знаю, что делать, – говорю я, и, когда на лице Иски мелькает надежда, у меня зреет четкий план. – Я знаю, где и как сохранить память о детях.

С того дня, когда в деревне появились солдаты и она потеряла младенца, Иска отворачивалась от меня на улице.

– Можно я пройдусь с тобой? – спрашивает она.

Я ухожу от людей, и она идет следом.

Когда мы удаляемся от собравшихся, Иска берет меня за руку.

– Я ведь так и не извинилась, – опустив плечи, говорит она.

– Тебе не за что извиняться, – отвечаю я.

– Я поддалась безумию Ирода, – говорит она, и ее лицо морщится от самобичевания, которое мне хорошо знакомо.

Безумия Ирода никто не избежал. Мне не хватало компании Иски, ее когда-то непринужденного смеха. Горе, которое я прячу, кажется, сжимает каждый мускул.

– Я ведь желала смерти тебе и твоему сыну, – признается она.

– Какая женщина не пожелает смерти другому вместо собственного дитя?

– Ты, – отвечает Иска. – Ты бы никогда такого не пожелала.

Ее слова застигают меня врасплох. Я не готова к тому, что они во мне пробуждают. Я дрожу всем телом, когда мы обнимаемся. Искренность ее раскаяния безоговорочно открывает ей мое сердце. Лица залиты слезами, прижаты щека к щеке – драгоценный беззвучный язык прощения между женщинами.

На рассвете я веду Иакова Младшего и Яссина вверх по уступам высокой горы, потом в постепенно сужающееся ущелье. Они испуганно и взволнованно смотрят на первый водоем, и я велю им следовать за мной. Я ныряю в воду и протискиваюсь через дыру в скале. Мы, тяжело дыша, всплываем в тайном водоеме.

Мальчишки широко раскрытыми глазами оглядывают мир в каменных стенах, дыру в небо. Я показываю на мерцающую прожилку кварца на скале.

Когда Иаков вылезает из воды в пещеру, отмеченную кварцем, кажется, что гора раздвигается и пропускает его в другой мир. Мир, который с одной стороны – отвесная скала, как любой обрыв, а с другой – дверь в пещеру.