– Allora! Давайте я уточню. Нельзя не отметить, что этой работой вашего мужа стоит гордиться. Но мертвые мертвы. Если их понять невозможно, довольствуйтесь тем, что все это в прошлом.

– Кое-что не проходит так быстро, как остальное, – возражает Лючио.

– С вас все еще требуют денег? – усмехается Микель.

– Долги есть долги, – отвечаю я.

– Долги мужа, не ваши. И много?

– Больше, чем я могу заплатить. Каждый год я все больше отстаю.

– Почему вы не выйдете замуж? – спрашивает Микель.

– А вы? – отвечаю я.

– Если я пойду воевать, мне будут платить, – вставляет Лючио с растущим разочарованием. – Нам нужны деньги.

– Не глупи! – повышает голос Микель.

Лючио, кажется, ошеломлен.

– Надеюсь, у тебя хватает ума, чтобы понять: заплатят, только если Папа Римский сдержит слово и если ты выживешь.

Потом он обращается ко мне.

– Ваши друзья из купцов, они не разорились с этой войной? Они вас не приютят?

– У Марчелло большая семья; их дом уже набит родственниками с севера, которые потеряли жилье, – смущенно говорю я, не упоминая сарай в Прато, предложенный Бьянкой.

Непрекращающееся раздражение Микеля утомляет. «Кто, кроме Микеля, перевернет комнату вверх дном своими мыслями?» – сказал однажды Мариотто.

На мгновение он замолкает.

– Заканчивайте начатое, – говорит он.

– Что? – спрашиваю я, заламывая под фартуком руки.

Он будто не замечает моего смущения. Но, конечно же, из его поля зрения ничто не исчезает.