Эмиссары ИККИ и его Президиума, направляемые в отдельные страны, получали инструкции в этих руководящих инстанциях и отвечали за свои действия только перед ними. Они могли участвовать во всех заседаниях центральных органов национальных секций, а зачастую на время пребывания в стране кооптировались в ЦК или Политбюро соответствующей компартии. Они имели право самостоятельной оценки деятельности центральных комитетов и если приходили к мнению, что политика партийного руководства расходится с линией Коминтерна, были уполномочены выступать на съездах, конференциях, совещаниях «в целях последовательного проведения директив ИККИ». В их обязанности вменялось также следить за выполнением постановлений конгрессов и Исполкома Коминтерна[1029]. Сотрудники III Интернационала, имевшие такие полномочия, обладали высокой степенью доверия руководства и имели большой опыт работы. Б. Михайлов входил в достаточно узкий круг сотрудников Коминтерна, располагавших тесными связями с высшим руководством, за его плечами были несколько ответственных миссий [1030]. Незадолго до поездки в Латинскую Америку он вместе с другими посланцами Коминтерна (в том числе С. Пестковским) координировал деятельность компартий балканских стран в один из самых критических и драматических моментов истории региона (1923–1924). Этот опыт оказывался тем более важным для южноамериканской миссии Вильямса, потому что на Балканах существовала Коммунистическая федерация, через посредство которой Коминтерн направлял деятельность коммунистического движения региона[1031].

Назначение Исполкомом Коминтерна своего уполномоченного в Южную Америку стало неприятной неожиданностью для руководства КПА и ЮАСКИ, привыкшего после дезавуирования III Интернационалом М. Александровского и прекращения деятельности в качестве делегата Коминтерна Ф. Вайля работать бесконтрольно. В. Кодовилья, направлявшийся на работу в Москву, был вынужден задержаться по указанию руководства III Интернационала в Берлине, чтобы проинформировать Михайлова о состоянии дел и «дать ему инструкции по работе в Аргентине и в Южной Америке»^[1032]. Аргентинский делегат сообщил в Буэнос-Айрес, что решение о направлении представителя ИККИ было принято «уже некоторое время назад», чтобы помочь в подготовке несколько раз откладывавшегося континентального коммунистического конгресса, а также для наблюдения за работой южноамериканских компартий[1033]. Очерчивая круг задач и полномочий Вильямса, Кодовилья отметил, что у него нет резолюции или мандата относительно «чиспистов», и поэтому данный вопрос будет обсуждаться в Москве. Из этого можно сделать вывод, что первоначально не предполагалось участие представителя ИККИ в разборе внутрипартийной борьбы в КПА. Принятие решений по этому вопросу оставалось прерогативой высших инстанций Коминтерна. Это вполне устраивало Кодовилью, который как делегат КПА при ИККИ и представитель течения, одержавшего победу в фракционной борьбе, мог рассчитывать на понимание позиции его группы в Исполкоме Коминтерна. После встреч с Михайловым Кодовилья не замедлил поделиться с коллегами по руководству КПА впечатлениями о новом московском эмиссаре, отметив полное совпадение подходов к южноамериканским проблемам и подчеркнув, что «речь идет не о цензоре, а соратнике». Тем не менее, несмотря на то что Вильямс показался аргентинскому делегату «весьма способным работником» и «довольно уважаемой в Москве личностью, уже выполнившей важную работу в нескольких странах», по прибытии в штаб-квартиру Коминтерна Кодовилья обсудил вопрос о его назначении с председателем Коминтерна Зиновьевым. В беседе он заявил, что КПА «уже достаточно натерпелась от такого делегата, как Александровский», «ставившего препятствия политической работе вместо того, чтобы сотрудничать с нами», и высказал надежду на то, что Вильямс будет отличаться в лучшую сторону[1034]. Руководитель III Интернационала выразил понимание обеспокоенностью КПА в связи с приездом к ним представителя высших инстанций. Помня о спорах и интригах, связанных с «русским вопросом» в КПА [1035], Зиновьев поспешил успокоить аргентинца, но подчеркнул: способности Вильямса проверены годами его плодотворной работы в Коминтерне. Очерчивая границы возможностей эмиссара ИККИ во взаимоотношениях с руководством КПА, Зиновьев предусмотрел особые случаи расхождений в подходах к проблемам, которые могут возникнуть во время его миссии, и дал аргентинцам совет: не поддаваться в подобных случаях эмоциям, а при очень серьезных расхождениях — проводить свою политику, оставив за Вильямсом право сообщить об этом Коминтерну. Зиновьев дал ясно понять, что информирование должно исходить и от КПА, особо попросив «не поступать так, как с Александровским»[1036].