С серьезными трудностями эмиссару Коминтерну пришлось столкнуться уже на следующем этапе путешествия — в Париже. Оказалось, что получить визу для дальнейшего следования труднее, чем представляли себе инструктировавшие его в Москве «сведущие» лица. Выяснилось, в частности, что швейцарец (а Михайлов отправился в путь со швейцарским паспортом) должен был представлять свидетельство от Министерства юстиции о том, что не состоял под судом или следствием, а также предъявлять удостоверение о цели путешествия[1051]. Получивший от «Кристофа» [1052] заверения в том, что его соотечественникам даже визы не требуется, Вильямс оказался в затруднительном положении, появляясь в официальных учреждениях без необходимых бумаг. И если в принципе было возможно «просто взять у кого-нибудь из здешних все необходимое, приготовленное заранее», то после нескольких визитов в официальные инстанции без нужных документов, он оказался перед необходимостью заново «менять наружность и костюм»[1053].

Применять столь радикальный способ обмана властей не пришлось. Решить проблему удалось значительно проще. Чиновник аргентинского консульства, получив под видом платы за визу вместо требуемых двух долларов 10, письменно подтвердил представленные ему «доказательства» проживания в течение 5 лет во Франции и даже научил Михайлова, как именно можно обманывать иммиграционную службу[1054]. Коррумпированность «буржуазного чиновника» пошла на пользу мировой революции, однако необходимо отметить, что важная миссия представителя Коминтерна висела на волоске из-за отсутствия элементарной информации.

Непредвиденная задержка в Париже потребовала дополнительных расходов. Хотя еще в апреле из Берлина Вильямс с оптимизмом докладывал, что поездка обходится дешевле предварительных расчетов[1055], в июне ему пришлось проинформировать начальство о недостатке средств, попросив распоряжения «Вернеру»[1056] выдать 400 долларов, «с тем чтобы (за вычетом стоимости билетов на парох[од]… около 300 д.)… осталось бы чистых ок[оло] (700 д.)»[1057]. Дабы в Москве не тревожились о возможностях экстраординарных субвенций для своего эмиссара, Вильямс сообщает: «Говорят, что наличность у него есть, т[ак] что достаточно будет В[ашего] распоряжения»[1058].

Отчеты Вильямса дают реальное представление о том, что упрощенный взгляд на возможности неограниченного расходования средств на мировую революцию, бытовавший в период организационного строительства Коминтерна, сменился на рациональное, чуть ли не гобсековское стремление учитывать каждую копейку, контролировать не только сами суммы, но и процесс их расходования. Конечно, далеко не все работники III Интернационала и функционеры национальных секций умели рачительно расходовать деньги, и далеко не у всех было желание отчитываться перед вышестоящими инстанциями. Скандал 1925 г. с денежными средствами Крестинтерна, направлявшимися в Мексику, ярко продемонстрировал эту тенденцию[1059]. Миссия Вильямса — пример иного, рачительного, подхода к распоряжению финансами мировой компартии. Б. Михайлов информирует Секретариат ИККИ о покупке книг и одежды, сообщает об отказе от приобретения фотоаппарата, который был разрешен начальством, но требует дополнительных затрат.