Государственный переворот, хотя компартия предвидела его, поставил ее в сложное положение: КПЧ оказалась не подготовленной к резко изменившейся политической ситуации. Уже при первой попытке Ибаньеса взять власть, застрявшей в стадии «идеологической подготовки», партия начала организацию стачечных комитетов с целью не допустить установления диктатуры. Но работа эта велась, по оценке Вильямса, медленно, несмотря на «подтолкновения» из ЮАСКИ. Темпы создания нелегального аппарата партии отставали от стремительного развития политического кризиса. Главная проблема заключалась в том, что чилийская секция Коминтерна от решения этой задачи отвлекалась на внутреннюю борьбу, проведение съезда, решение ряда других неотложных оргзадач. Неизбежным результатом такой неспешности стало то, что второй успешной попытке переворота она не сумела противопоставить никаких организованных действий, ничего, кроме общей агитации, манифестов и заявлений коммунистических депутатов в парламенте.

По мнению представителя Коминтерна, КПЧ оказалась готова к факту переворота лишь политически, сумев «правильно оценить его характер и тенденции». Организационное же противодействие сводилось к нулю, что было вызвано и стремительными мероприятиями нового правительства, уже в первые дни диктатуры запретившего КПЧ и закрывшего все печатные органы партии, РФЧ и анархистов. Около 150 партийных работников были арестованы (в том числе почти все коммунистические парламентарии, многие члены ЦК и лидеры местных парторганизаций, руководители РФЧ); большинство из них новый режим сослал на острова Мас Афуэра, часть депортировал. Репрессии коснулись и представителей буржуазных партий, не принявших диктатуру. Но основной удар Ибаньес направил все-таки против левых. И его опасность состояла даже не столько в степени жестокости репрессий, сколько в идейном обосновании рабочей политики диктатуры. Суть патерналистской политики Ибаньеса состояла в стремлении вытеснить коммунистов и анархистов из рабочего движения[1094]. Выступая против «продажного парламентаризма», против «политиканов, губящих нацию», диктатор обрушился и на коммунизм как идеологию и политику. Лозунгами «За знамя нации или за знамя советов?», «Пришел момент решительно порвать красные нити Москвы», «Отныне в Чили не будет ни анархистов, ни коммунистов» были переполнены его декларации[1095]. Подобные заявления произвели впечатление на значительную часть рабочего класса, в том числе на сторонников КПЧ и РФЧ.

В конце концов переворот Ибаньеса спровоцировал раскол, давно назревавший в чилийской секции Коминтерна, что показало переоценку Вильямсом степени политической готовности партии к перевороту. Новое правительство сразу же поддержали депутат от КПЧ Рейес и сенатор Кармона, к которым позже присоединился депутат Кордоба. Депортированный ранее из страны депутат Сепульведа Леаль прислал в буржуазные газеты декларацию в защиту правительства Ибаньеса, после чего получил возможность вернуться в Чили. Не замедлил высказать свое одобрение Ибаньесу сенатор М. Идальго. Политически законодатели из числа коммунистов обосновали свою позицию следующим образом: КПЧ выступала с экстремистских позиций, не желая считаться с общенациональными интересами, именно поэтому они призвали рабочих сплотиться вокруг правительства, развернувшего борьбу с коррупцией и государственным бюрократизмом[1096]. Правительство оценило заявление оппозиционеров партийному курсу, предоставив в их распоряжение конфискованную типографию РФЧ для издания проправительственной рабочей газеты, редактором которой стал Кармона.