ЮАСКИ поручалось подобрать по два кандидата на учебу в Аргентине, Бразилии, Чили, Парагвае и одного в Уругвае, мексиканской компартии было доверено найти подходящих людей на Кубе (2), в Колумбии (3), Гватемале (1), Венесуэле (1), Гондурасе (1), Никарагуа (1), Сальвадоре (1). Сама КПМ должна была выделить трех кандидатов в КУТВ[1754]. КПЭ предлагалось решить вопрос об одном студенте самостоятельно. Из Боливии персонально приглашался живший в Мексике Тристан Мароф. Достоверно известно только об одиннадцати студентах КУТВ из Латинской Америки: парагвайце Серхио Баэсе (Лапин), аргентинце Умберто Соларо (Ольмедов), эквадорцах Хосе Альваро (Габатти), Густаво Сальгадо, Хосе Москосо (Дюмоль), Фелисио Бруно, Хункейро (Гайон), бразильцах Карлосе Аугусто да Силве (Лунин) и Руссильдо Магальяесе (Лесов), уругвайце Бруно Бонилье (Акимов), сальвадорце Акилино Салинасе Мартинесе (Кортес) и направлении на учебу члена КПУ Шенкмана. КУТВ закончила (но не по линии латиноамериканских компартий) и работала секретарем университета М. А. Фортус. Доступные нам документы подтверждают факт учебы в КУТВ только трех эквадорцев, о которых докладывал Рикардо Паредес: «Четыре товарища, члена С.П., получили стипендии для учебы в Восточном университете. Эти товарищи уже выехали из Эквадора и посещают первые занятия в университете»[1755].

Амбициозные планы восточного секретариата так и не были претворены в жизнь. Не реализовались и те возможности, что были открыты для Латинской Америки на основании решений 1928–1929 гг.: за время действия программы не удалось добиться стопроцентного выполнения квоты, выделенной Латинской Америке. Руководство КПМ с недоумением писало в ЮАСКИ, что, несмотря на невозможность для партии выполнить квоту для учебы в МЛШ и КУТВ, выделенную ей в прошлом году, план на 1930 г. увеличен и это не идет на пользу партии, а наносит ей серьезный вред. Генсек партии Эрнан Лаборде требовал от ЮАСКИ объяснений противоречий между директивными органами Коминтерна, считая одной из причин недоразумений «отсутствие внимания к этому делу со стороны Южноамериканского секретариата»[1756]. Показателен факт, что целый ряд партий за весь период функционирования МЛШ так и не использовали годичной квоты за 1931 г. (время увеличения числа студентов школы): от Коммунистической партии Боливии, к примеру, требовали направить двух студентов (в том числе одного индейца), от Коммунистической партии Чили — четверых (в том числе одного индейца)[1757]. Этому было несколько причин.

Во-первых, малочисленность партий и трудности при отборе кандидатов, отвечающих критериям Коминтерна. Во-вторых, финансовые проблемы латиноамериканских партий. В-третьих, создание при ЮАСКИ континентальной партийной школы, что делало нерациональным направление большого количества людей в Москву. К примеру, группа венесуэльских коммунистов в Панаме, получив приглашение на учебу в МЛШ для двух представителей и в КУТВ для трех, выбрала только одного делегата — Э. Бальбино Акосту[1758].