Рысий мех ценился гусарами для их рыцарского убранства, но канцлеру он был не по чину и кто-то использовал случай, чтобы охладить Льва Сапегу к дьяку Грамотйну, послав «худой поминок… как бы на шутку». Сглаживая неприятные последствия действий недоброжелателей, дьяк Иван Грамотин посылает канцлеру под Смоленск уже царский подарок «кожух горностайной». Впрочем, не исключено, что прежние подарки Ивана Грамотина в дороге просто подменили, а он не захотел в этом признаться. Во всяком случае очень показательно, что еще один участник обмена пушнины на должности боярин Михаил Салтыков, посылая в подарок канцлеру Льву Сапеге «шапку лисью горлатну черну», принял все меры предосторожности, даже при том, что шапку вез родственник его жены и «приятель» князь Федор Андреевич Звенигородский, пожалованный под Смоленском чином окольничего[566].

Не удивительно, что новое правительство королевича Владислава в Москве, сформированное осенью 1610 года, оказалось странным. И это еще самое мягкое из возможных определений. Имена «героев», получивших от короля Сигизмунда III «листы на уряды», сохранились. «Распределение» получилось следующим: боярин «пан» Иван Михайлович Салтыков получил в управление Стрелецкий приказ, но 7 сентября 1610 года тут же должен был сдать свои дела приехавшему в столицу старосте Александру Госевскому из-за отъезда в Новгород Великий для приведения его к присяге на имя короля и королевича. Другой «боярин» Никита Дмитриевич Вельяминов получил в управление Ямской приказ (составитель местнического памфлета писал про него, что «дал ему то боярство Вор под Москвою в таборех»[567]), окольничий князь Юрий Дмитриевич Хворостинин оказался в Пушкарском приказе, а вынырнувший из небытия ближайший советник Лжедмитрия I окольничий Михаил Андреевич Молчанов получил назначение в Панский приказ командовать служилыми иноземцами. Ближний двор королевича Владислава состоял из очень известных, успевших «отличиться» в Смуту лиц: еще один любимец самозванцев князь Василий Михайлович Мосальский стал дворецким, Иван Романович Безобразов — ловчим, Иван Васильевич Измайлов — оружничим, а Лев Плещеев — кравчим. Главные дьяческие должности заняли в Посольском приказе дьяк Иван Грамотин (сначала он служил думным дьяком Лжедмитрия II, а теперь стал печатником королевича Владислава), в Поместном приказе думный дьяк Иван Чичерин, а в Разряде — дьяк Василий Юрьев. Но самыми одиозными оказались назначения в финансовые приказы: в Новгородскую четверть, порученную дьяку Степану Соловецкому, в Устюжскую четверть, отданную новопоставленному дьяку Федору Апраксину, в Таможенную избу, куда попал дьяк Бажен Замочников, а был еще Земский двор, Казенный двор и много других хлебных должностей. Знаменитый Федор Андронов поначалу получил «всего лишь» назначение быть «у челобитных». Но с 7 ноября 1610 оказался московским казначеем. О том, как он распоряжался, позднее говорили: «как бояре запечатают, а придут опять в казну, а печати боярских нет, печать Федьки Ондронова». Образно обо всех таких назначениях короля Сигизмунда III было сказано на переговорах 1615 года: «прислали… в казначеи кожевника детину Фетку Ондронова, в думные дьяки овчинника Степана Соловецкого да замошника Баженка да суконника Кирилка Скробовицкого, Васку Юрьева поповича и иных таких же простых худых людей»[568].