В уголке ее рта появилась красная пена.

Я отерла ее салфеткой.

Перед моим мысленным взором лесная тропинка в траве, по мере того как густые ветви деревьев нависали над головой, становилась все менее заметной. Теперь мы как будто шли по туннелю.

Я подумала поискать другого врача, чтобы тот вколол Брайди какое-нибудь лекарство, хоть что-нибудь. Но любое стимулирующее средство сможет лишь продлить ее страдания на несколько минут – не так ли мне сказала доктор Линн?

Туннель стал прямым. Мы обе знали, куда он ведет.

Брайди закашлялась, извергнув темный сгусток крови, который потек по ее шее.

Я сжимала ее объятьях и смотрела, как из ее ноздрей запузырились розовые капли. Сквозь кожу ее тощего запястья не прощупывался пульс. Кожа у нее холодела, теряя накопленное тепло.

А я ничего не делала, просто сидела над ней и считала ее судорожные вдохи-выдохи. Пятьдесят три в минуту. Как быстро может дышать человек? Легко, как машет крылышками мотылек. Шумно, как падает срубленное дерево. Я все считала вдохи Брайди, пока спустя несколько секунд не услыхала еле слышный, почти беззвучный последний вдох.

Я ощутила жжение в своих сухих глазах. Уткнулась взглядом в пол. Еще совсем недавно Брайди протерла его шваброй. Я старалась найти след, оставленный ее пребыванием.

– Сестра Пауэр, прошу вас, успокойтесь.

Гройн. И когда он вошел?

Его тон был на удивление ласковым.

– Встаньте, пожалуйста.

Я поднялась с кровати, не чувствуя ног. Мой фартук весь был перемазан ее кровью. Я выпустила ладонь Брайди и положила ее руку на грудь.

Лицо Гройна пожухло.

– О, только не девочка Суини…

За моей спиной рыдала Мэри О’Рахилли.

Санитар, ни слова не говоря, вышел.

Я начала с пальцев Брайди. Я их обмыла, потом втерла бальзам в раздраженные участки кожи на внешней стороне, осторожно промазав круговую припухлость, оставшуюся от лишая, – она была словно след от древнего форта на холме. Провела влажной салфеткой вверх по ее рукам – сначала по гладкой, потом по обожженной. Кастрюля с горячим супом, сказала она в первый день.

Какой же наивной я была, сочтя это несчастным случаем. Скорее всего, в приюте нашелся какой-то взрослый, который в воспитательно-карательных целях просто окатил ее кипящим супом.