– Если это мне грозит увольнением, пусть ищут замену, – твердо сказала я.

Твоя работа, сказала мне Брайди, – не рожать детей, а спасать их.

Ну, возможно, я спасу хотя бы одного. Ради Брайди. У меня возникла непоколебимая уверенность: ей бы наверняка хотелось, чтобы я уберегла Барнабаса Уайта от трубы.

И, не став дожидаться, когда мое терпение лопнет, достала из шкафа свою старенькую кожаную сумку и положила туда все необходимое: пеленки, булавки, детскую одежду, две бутылочки с широкими сосками и банку молочной смеси. В голове у меня настойчиво вертелась строчка из популярной песенки: «Сложи все свои беды в старый саквояж…»

Сестра Люк молча следила за мной. И наконец изрекла:

– И что это вы делаете?

– Забираю ребенка с собой.

И бросила сверху на детские вещи прогулочное пальтишко.

Монахиня цокнула языком.

– В этом нет необходимости. Его оформят для передачи в дом матери и ребенка.

Я завернула Барнабаса в два тонких одеяльца и натянула вязаную шапочку ему почти на глаза.

Потом надела свое пальто и шляпку, а когда обернулась, то увидела сестру Люк, стоявшую между мной и дверью.

– Сестра Пауэр, этот ребенок – не ваш, и вы не можете его забрать.

– Но он же вроде ничей, не так ли?

– Вы хотите сказать, что готовы стать ему приемной матерью?

Поморщившись, я ответила:

– И не буду требовать за это плату!

– Но чего же вы тогда добиваетесь?

Я напомнила себе, что у сестры Люк были самые добрые намерения: она полагала своим долгом оградить этот человеческий отброс от всех грозивших ему опасностей, в том числе и меня.

– Просто заботиться о нем, – ответила я. – Воспитать его как родного сына.