Сотрудники «Русского богатства», за немногими исключениями вроде Харламова, были ближе к народничеству критическому, чем к оптимистическому. Точка зрения «Русского богатства» на вопрос о «народных идеалах» и «народных началах» яснее всего была выражена М. Протопоповым в статье «Проповедник нового слова» (№ 8 за 1880 г.), посвященной знаменитому выступлению Достоевского на пушкинском празднике в Москве.

«Ах, эти народные начала, народные начала!.. – писал Протопопов. – В самом деле, пусть укажут нам точную формулу этих начал, формулу настолько общую, чтобы она выразила собою не местные и временные только, а постоянные и действительно всенародные начала? И где, в чем искать выражения этих начал? В бытовых формах? В обычном праве? В экономическом строе? Сильно сомневаемся, чтобы в любой из этих сфер можно было отыскать начала, общие всему русскому народу, от Перми до Тавриды, а еще более сомнительно, что бы какие бы то ни было народные начала могли претендовать на неприкосновенность только потому, что они – начала народные. Наши западники… понимали это прекрасно, несравненно лучше славянофилов, и, например, защищали общину не потому, что это исконно русская форма земледелия, а потому, что она удобнее, полезнее, справедливее, по их мнению, нежели форма подворная»[302].

«Ах, эти народные начала, народные начала!.. – писал Протопопов. – В самом деле, пусть укажут нам точную формулу этих начал, формулу настолько общую, чтобы она выразила собою не местные и временные только, а постоянные и действительно всенародные начала? И где, в чем искать выражения этих начал? В бытовых формах? В обычном праве? В экономическом строе? Сильно сомневаемся, чтобы в любой из этих сфер можно было отыскать начала, общие всему русскому народу, от Перми до Тавриды, а еще более сомнительно, что бы какие бы то ни было народные начала могли претендовать на неприкосновенность только потому, что они – начала народные. Наши западники… понимали это прекрасно, несравненно лучше славянофилов, и, например, защищали общину не потому, что это исконно русская форма земледелия, а потому, что она удобнее, полезнее, справедливее, по их мнению, нежели форма подворная»[302].

С точки зрения Протопопова, «наш народ, оставаясь в стороне от культуры, успел сохранить в себе те альтруистические инстинкты, благодаря которым человек способен „класть душу свою за други своя“. Этим он обязан общинному строю своей жизни. Но этот же строй, подавляя развитие индивидуальности, привел к тому, что в народе не выработалось „сознание личности“» (как видим, в этом пункте Протопопов коренным образом расходится с Харламовым). «В этих двух обстоятельствах, – говорит Протопопов, – его сила и его слабость, его превосходство над нами и наше превосходство над ним». «Наша грязь к нему не пристала, точно так же как наши драгоценные завоевания: наше самосознание, наша возмужавшая критическая мысль и т.п. для него пока совершенно недоступны».