Этими словами Русанов заканчивает свою статью. Очевидно, несмотря на те явления, которые он отметил в экономической жизни России, он считает возможным «предпринять» какие-то меры, которые могут еще спасти общину. Другими словами, для него вопрос о неминуемости капитализма не решен окончательно и безоговорочно. Считавший себя истинным последователем Маркса, Русанов не заметил, что те явления, которые констатированы им в русской деревне, являются не только условиями, благоприятствующими проникновению капитализма, но и симптомами того, что капитализм уже существует в России. Русанов не понял, что поздно уже мечтать о каких-то мероприятиях, долженствующих отвратить проникновение капитализма в деревню, что капитализм стал не только возможностью, но и фактом, что он подчинил уже своему влиянию крестьянское хозяйство, что сам крестьянин, хозяйство которого все более и более втягивается в торговый оборот, уже превращался в мелкого буржуа.

Все это осталось непонятным для Русанова, и именно поэтому статья его могла появиться на страницах народнического органа. Однако, хотя Русанов и не сделал того вывода, который вытекал из приведенных им фактов, статья его не могла понравиться правоверным народникам. В своих воспоминаниях Русанов свидетельствует, что особенно недружелюбно к его статье отнеслись Бажин и Засодимский. По его словам, они очень энергично возражали против предложения Русанова познакомить читателей «Русского богатства» с теорией Маркса[315]. Однако, можно предполагать, что и среди других членов артели, помимо Бажина и Засодимского, Русанов не встретил достаточной поддержки. За это говорит то обстоятельство, что вскоре Русанов прекратил сотрудничество в «Русском богатстве» и сосредоточил свою литературную деятельность всецело в журнале «Дело»[316]. Очевидно, для членов артели была гораздо более приемлема та точка зрения, на которую в вопросе об общине и капитализме стал Г.В. Плеханов.

Статья Плеханова, написанная им, если верить Русанову, по совету Н.К. Михайловского[317], была посвящена вышедшим в то время исследованиям М.М. Ковалевского и московского статистика Орлова[318]. Ковалевский в своей книге «Общинное землевладение» приходит к выводу, что «распадение общинного землевладения происходило и происходит под влиянием столкновений, в которые, рано или поздно, приходят интересы состоятельных и несостоятельных членов общин, с одной стороны, и выделившихся из общины частных владельцев, с другой». Таким образом, в отличие от народников, Ковалевский полагал, что общинный строй неминуемо, рано или поздно, начинает разлагаться в силу экономических процессов, совершающихся внутри его. Что касается Орлова, то он в вышедшем в то время 1-м выпуске IV тома «Сборника статистических сведений по Московской губернии» поместил описание существующих в этой губернии форм крестьянского землевладения. Признавая, что преобладающей формой остается община, Орлов тем не менее констатировал, что в нее закралось уже много элементов, угрожающих ей полным разрушением. В частности он отметил, что в общине происходит борьба между состоятельными и несостоятельными ее членами, что общинный порядок препятствует классовой диференциации крестьянства, т.е. что в русской деревне происходит то самое явление, которое, по свидетельству Ковалевского, привело к гибели общинный строй в других странах. Естественно, что правоверные народники не могли мириться с выводами Ковалевского и с наблюдениями Орлова. Им необходимо было проверить основательность и силу доводов и аргументов этих авторов. Такую именно задачу и поставил себе Плеханов.