Интеллигенция, в отличие от народа, проникнута высоким сознанием прав своей личности, но зато она «утратила естественное чувство своей солидарности с обществом». Она больна чрезмерно развитым индивидуализмом.

Отсюда – необходимость синтеза, – такого синтеза, который слил бы в одно органическое целое тип «общинника» с типом «индивидуума» и сгладил бы «резкую обособленность культурного человека и обезличенность общинника»[303].

С точки зрения необходимости такого синтеза Протопопов подходит к вопросу о «западных учреждениях» (так из цензурных соображений приходилось ему обозначать вопрос о политической свободе).

«Должны ли мы, – спрашивает Протопопов, – игнорировать западные учреждения, потому что они, – допустим это, – завтра же рухнут, или же в них все-таки, несмотря на их близкую кончину, есть много поучительного для нас?».

«Должны ли мы, – спрашивает Протопопов, – игнорировать западные учреждения, потому что они, – допустим это, – завтра же рухнут, или же в них все-таки, несмотря на их близкую кончину, есть много поучительного для нас?».

«Если учреждениям Западной Европы действительно суждено рухнуть, – отвечает на поставленный им вопрос Протопопов, оговариваясь, что он имеет в виду учреждения не экономические, – то отнюдь не в смысле уничтожения выражаемых ими основных принципов, а лишь в смысле большего практического распространении этих принципов, в смысле, так сказать, их демократизации»[304].

«Если учреждениям Западной Европы действительно суждено рухнуть, – отвечает на поставленный им вопрос Протопопов, оговариваясь, что он имеет в виду учреждения не экономические, – то отнюдь не в смысле уничтожения выражаемых ими основных принципов, а лишь в смысле большего практического распространении этих принципов, в смысле, так сказать, их демократизации»[304].

С этой точки зрения Протопопов и подходит к оценке выступления Достоевского, потрясающий успех которого может быть объяснен, по его мнению, только как «колоссальное недоразумение, недопонимание». Критерий «самобытности», выдвинутый Достоевским, не выдерживает критики.

«Не то хорошо, что „самобытно“, – пишет Протопопов, – а то, что полезно, честно и для всех благотворно. А понятие „самобытности“ отнюдь не заключает в себе этих понятий. Лучше быть умным, добрым, счастливым, как все, нежели тупым, злым и нечестным, как никто»[305].

«Не то хорошо, что „самобытно“, – пишет Протопопов, – а то, что полезно, честно и для всех благотворно. А понятие „самобытности“ отнюдь не заключает в себе этих понятий. Лучше быть умным, добрым, счастливым, как все, нежели тупым, злым и нечестным, как никто»[305].