Помни только одно, Александр Давидыч, что первобытное человечество было охраняемо от таких, как Лаевский, борьбой за существование и подбором; теперь же наша культура значительно ослабила борьбу и подбор и мы должны сами позаботиться об уничтожении хилых и негодных, иначе, когда Лаевские размножатся, цивилизация погибнет, и человечество выродится совершенно[1261].
Помни только одно, Александр Давидыч, что первобытное человечество было охраняемо от таких, как Лаевский, борьбой за существование и подбором; теперь же наша культура значительно ослабила борьбу и подбор и мы должны сами позаботиться об уничтожении хилых и негодных, иначе, когда Лаевские размножатся, цивилизация погибнет, и человечество выродится совершенно[1261].
Вся аргументация фон Корена вплоть до радикального евгенического вывода о необходимости «уничтожения хилых и негодных» почерпнута у Дарвина из уже цитированной пятой главы «Происхождения человека»:
У дикарей слабые телом или умом скоро погибают ‹…›. Мы, цивилизованные люди, стараемся по возможности задержать этот процесс вымирания ‹…›. Таким образом, слабые члены цивилизованного общества распространяют свой род. ‹…› Если разнообразные влияния ‹…› не в силах будут удержать численного перевеса беспечных, порочных и вообще худших членов общества над лучшим классом людей, то нация, очевидно, начнет регрессировать ‹…›[1262].
У дикарей слабые телом или умом скоро погибают ‹…›. Мы, цивилизованные люди, стараемся по возможности задержать этот процесс вымирания ‹…›. Таким образом, слабые члены цивилизованного общества распространяют свой род. ‹…› Если разнообразные влияния ‹…› не в силах будут удержать численного перевеса беспечных, порочных и вообще худших членов общества над лучшим классом людей, то нация, очевидно, начнет регрессировать ‹…›[1262].
Ответ Самойленко продолжает «гуманистическую» линию дарвиновской аргументации: «Если людей топить и вешать, – сказал Самойленко, – то к черту твою цивилизацию, к черту человечество!»[1263] При этом «жалость», испытываемую врачом к Лаевскому (см. выше), следует понимать как проявление дарвиновского благородного инстинкта
Этот спор между двумя диссонирующими дарвиновскими голосами воспроизводится в главе XI «Дуэли», когда Самойленко приходит к фон Корену занять денег, которые обещал Лаевскому, чтобы тот мог уехать в Петербург. Сначала Самойленко втягивает фон Корена в разговор о жестокости природы на примере «какого-нибудь из насекомоядных». Зоолог повторяет аргументы о возможности усовершенствования из «Происхождения видов» («The Origin of Species», 1859) в связи с борьбой за существование и естественным отбором, согласно которым в природе выживают «‹…› только более ловкие, осторожные, сильные и развитые» (Дарвин пишет: «‹…› сильные, здоровые и счастливые выживают и размножаются»[1265]), что «служит великим целям усовершенствования»[1266] (у Дарвина: «‹…› так как естественный отбор действует только в силу и ради блага каждого существа, то все качества, телесные и умственные, будут прогрессировать, стремясь к совершенству»[1267]). Узнав, что деньги, которые хочет одолжить Самойленко, предназначаются Лаевскому, фон Корен вновь подчеркивает паразитизм последнего, делающий сочувствие неуместным: «Благодетельствовать г. Лаевскому так же неумно, по-моему, как поливать сорную траву или прикармливать саранчу»[1268].