Но и самый чистопородный, самый пролетарский пролетариат тоже замутнен губительным влиянием, идущим из лагеря интеллигенции, а также крестьян и других «мелких товаропроизводителей»: «Они окружают пролетариат со всех сторон мелкобуржуазной стихией, пропитывают его ею, развращают его ею, вызывают постоянно внутри пролетариата рецидивы мелкобуржуазной бесхарактерности, раздробленности, индивидуализма, переходя от увлечения к унынию», — сокрушается он в «Детской болезни „левизны“ в коммунизме».

Как же противостоять этим бесовским соблазнам? Очевидно, только обращаясь к духовным ресурсам пролетарской личности, чтобы повлиять на нее словом, убеждением. Надстройка должна преобразить и самый базис. «Мы вынуждены признать, — говорит Ленин в заметке „О кооперации“ (той, что Сталин назвал его „политическим завещанием“), — коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм <…> Центр тяжести для нас переносится на культурничество». Иначе говоря, антропологическая задача, свойственная любой революции, — выявление и сотворение нового человека — решается посредством просвещенчества и пропаганды. Как видим, включенная в постановление ЦК сталинская ссылка на приоритет Ленина, которую цитирует Максименков, отнюдь не была только ритуальной фразой. «Мы пришли к тому, что гвоздь положения — в людях, в подборе людей», — признает Ленин на XI съезде, упреждая знаменитую сентенцию Сталина о «кадрах, которые решают все». Французский советолог Никола Верт совершенно правильно замечает, что «все последние ленинские предложения строились на одном идеалистическом постулате: хорошие личные качества людей способны победить любые трудности»[416]. Надо лишь прибавить, что на этом принципе зиждились не только последние, но и первые предложения предсовнаркома.

Уже в конце 1917 года Ленин возмечтал о таком триумфе «сознательности», как соревнование трудящихся, а в 1919‐м с бурным энтузиазмом ухватился за газетное сообщение о коммунистических субботниках, полностью включив его в свою статью «Великий почин». Ознаменованная коллективным подвижническим трудом «коммунистическая суббота» в истории советского общества сыграла роль, сопоставимую разве что с евангельской максимой: «Не человек для субботы, а суббота для человека». Но это и библейское «в начале», ибо Ленин, при всей своей подозрительности, кажется, по-настоящему поверил в то, что так открывается первая глава в истории обновленного человечества:

Видимо, это только еще начало, но это начало необыкновенно большой важности, это начало переворота более трудного, более существенного, более коренного, более решающего, чем свержение буржуазии, ибо это — победа над собственной косностью, распущенностью, мелкобуржуазным эгоизмом, над этими привычками, которые проклятый капитализм оставил в наследство рабочему и крестьянину. Когда эта победа будет закреплена, тогда и только тогда <…> коммунизм сделается действительно непобедимым.