Посовещавшись, парижане наутро ответили согласием на требование о проведении королевского заседания в Сен-Жермене с той оговоркой, что после этого парламент продолжит свою работу в Париже. Они обещали не проводить общеполитических собраний в течение 1649 г., если только королевские ордонансы 1648 г. будут соблюдаться (условие, лишающее смысла обещание). Наконец, они просили правительство не настаивать на введении ценза по стажу для участников общих собраний.

Итак, ответы были явно неудовлетворительными, но двор, вместо того чтобы прервать переговоры, предпочел предъявить новые требования еще более жесткого характера.

Дело в том, что как раз в это время министрам стало известно о провале произошедшего 2 марта мятежного выступления Тюренна. Маршал отказался выполнять приказ оставаться за Рейном и хотел было двинуть свое войско на Париж, но подкупленные банкирами Мазарини командиры отказались подчиняться своему начальнику, и полководцу пришлось с небольшим числом сторонников бежать от своей армии (командование которой перешло к Эрлаху).

К вечеру 6 марта Конде получил письмо от Тюренна: маршал раскаивался в своей ошибке[735].

Вечером 7 марта парижская делегация получила новые требования откровенно унизительного характера. Появился пункт о персональных репрессиях. До 25 оппозиционеров из числа парламентариев, членов других верховных палат и королевских докладчиков — те, на кого укажет правительство — должны отправиться в назначенные им места проживания и жить там безвыездно до особых распоряжений. Ратуша будет просить у короля прощения и проведет немедленное разоружение городской милиции, которая впредь не будет вооружаться без приказа короля; парижане принесут особую клятву покорности королю. Парламент в одностороннем порядке отменит все свои постановления, принятые после 5 января, распустит набранные войска, откажется от всех союзов; все деньги и движимость, изъятые у частных лиц, подлежат возвращению пострадавшим и т. д. и т. п.

Парижские делегаты спокойно и твердо отвергли подобные притязания. У них не было оснований считать свое положение безнадежным уже потому, что в столице были распространены совсем иные известия о выступлении Тюренна.

8 марта в парламенте Конти и Гонди, ссылаясь на сведения брата Тюренна Буйона, сообщили, что маршал перешел Рейн и идет к Парижу с 5 тыс. кавалеристов и 4 тыс. пехотинцев (хотя часть его армии не захотела идти с ним, поддавшись мазаринистской агитации). В этот день парламент принял постановление, оправдывавшее действия Тюренна и разрешавшее ему брать по пути на содержание своей армии деньги из всех королевских касс на сумму до 300 тыс. л.[736]