Откуда было знать, что на самом деле произошло на далеком рейнском берегу? Где правда и где дезинформация? Иллюзия держалась долго, и только 13 марта издававшаяся в Париже «Газета» в весьма смягченной форме дала понять своим читателям, что авантюра Тюренна провалилась: маршал-де перешел обратно за Рейн, чтобы навести порядок в своей вышедшей из подчинения армии, после чего, конечно же, двинется на помощь Парижу[737].

Между тем еще 4 марта регулярная парижская армия Конти вышла из города и его предместий и разместилась лагерем к юго-востоку от Парижа, на левом берегу Сены, в окрестностях Вильжюифа, Иври и Витри. Место было удобным для обороны, с опорой на гряду холмов, идущую вдоль берега реки, а защищенный редутами наплавной мост открывал путь на правый берег.

Эта акция имела двойной смысл. Она означала, что генералы отказываются от планов военного антипарламентского переворота, и умеренные лидеры парламента могли вздохнуть с облегчением. Но в то же время армия Конти получила свободу маневра для соединения с Тюренном, Лонгвилем или даже испанцами. Она как бы заявила претензию на роль третьей силы, которая могла бы оказывать давление на парламент.

А сношения с испанцами продолжались. 5 марта прибыл новый эмиссар эрцгерцога дон Франсиско Писарро, уполномоченный вести переговоры с военным руководством Парижа.

Именно в этой обстановке Гонди, возбужденный ложными слухами о походе Тюренна, предлагал вступить в открытый союз с испанцами, обязавшись не заключать без них сепаратного мира с Мазарини, если только они подтвердят свое обещание признать Парижский парламент арбитром условий будущего мира; объявить об этом союзе на заседании парламента и, пользуясь отсутствием Моле и Мема, склонить застигнутых врасплох парламентариев к одобрению этого акта.

(Насилие над парламентом коадъютор исключал в принципе: «Всё вместе с парламентом, ничего против него».)[738]

Большинство генералов не решилось на смелую авантюру; ограничились подписанием (в полночь с 6 на 7 марта) предварительного и негласного договора с эмиссаром эрцгерцога, где был намечен рубеж на р. Эна (у местечка Понт-а-Вер), до которого дойдут вторгнувшиеся во Францию испанские войска и будут там ждать окончательного решения парламента.

С самого начала переговоров королева обещала ежедневно пропускать в Париж через Корбей и Ланьи по 100 мюидов зерна (примерно половину от суточной потребности города). Парламент считал первостепенной задачей парижских делегатов обеспечить выполнение этого обещания, депутаты должны были вести об этом речь с министрами в первую очередь, до обсуждения любых вопросов. Между тем обещание не выполнялось, зерно поступало с задержками и в меньших количествах, и вскоре стало ясно, что дело не в технических трудностях, а в желании правительства использовать этот рычаг в целях политического давления[739].