Но тем временем новые очаги пожара возникли на западе. Действовало сильнейшее оружие оппозиции: все недовольные двором аристократы, объявившие себя сторонниками парламента, получали от него «законное» право забирать себе содержимое всех местных королевских касс. 11 марта парламент по просьбе герцога Анри де Латримуйя (владетельный сеньор Пуату, двоюродный брат Тюренна — как и тот, внук Вильгельма Оранского) предоставил ему такое право; тогда герцог, по его словам, уже имел 10-тысячный отряд в Пуату, а затем перешел с ним в окрестности Лаваля.

В тех же местах стал действовать маркиз Лабулэ, оказавшийся там по воле случая. Во время одной из вылазок из Парижа его небольшой отряд в 200 всадников был отрезан от столицы и не мог в нее вернуться. Не растерявшийся Лабулэ организовал блестящий кавалерийский рейд по глубоким тылам противника. Пополнив по пути свой отряд до 4–5 тыс. солдат, он, не встречая сопротивления, вступил 13 марта в Ле-Ман.

Оттуда было уже рукой подать до неспокойного Анже. 16 марта анжерцы восстали; толпа народа ворвалась в ратушу и заставила назначить командиром городской милиции выбранного ею человека (из молодых советников президиального суда); в руках верных правительству частей осталась только цитадель. Ненавистному с январских событий 1648 г. (см. гл. III) губернатору маршалу Майе-Брезе запретили въезд в город, и анжерцы стали призывать к себе на помощь Латримуйя и Лабулэ.

Обострилась ситуация в Нижней Нормандии. Хотя ее столица Кан уже с конца января поддерживала Лонгвиля, генеральный наместник области Франсуа де Матиньон (кузен Лонгвиля) долго вел двойную игру, колеблясь между верностью двору и двоюродному брату. Но, наконец, он решился: созванное им 13 марта общее собрание дворянства Нижней Нормандии высказалось за поддержку парламентской оппозиции. Матиньон предпочел «приписаться» к Фронде, сочтя это более выгодным в преддверии общего замирения. Впрочем, его военные усилия не имели заметного значения: они ограничились осадой г. Валонь (п-ов Котантен), комендант которого был мазаринистом. После 2-недельной осады (с 23 марта по 5 апреля) город сдался ввиду истощения припасов.

19 марта на сторону парламента открыто перешел Пуатье. Вся городская элита (духовенство, судейские, муниципалитет и городские корпорации) провела общее собрание, объявила, что все они «за короля и парламент» и ожидают приказов последнего. 23 марта перед парламентом предстал эмиссар пуатевинцев, передавший их просьбу разрешить набор войск, взяв для этого деньги из королевских касс.