Впрочем, деньги (около 130 тыс. л.), кажется, были уже взяты без приказа из Парижа. Французские муниципалитеты хорошо помнили, что в декабре 1647 г. королевские власти присвоили себе все доходы их бюджетов[747].

А на крайнем юго-западе Франции скоплялись грозовые тучи: близилась схватка за власть между Бордосским парламентом и верным Мазарини губернатором Гиени д'Эперноном…

В этой обстановке министры почувствовали необходимость пойти на уступки — прежде всего парламентариям, дабы постараться отделить их от более непредсказуемых парижских генералов. Делегация парламента, прибывшая 16 марта в Рюэль, была принята любезно, на другой день их повезли в Сен-Жермен, где и стала проходить мирная конференция (в Рюэле парижане ночевали и проводили внутренние совещания). Сразу же на «парижских фронтах» было объявлено перемирие — на несколько дней, но оно продлялось до самой ратификации мира. А 20 марта последовала королевская декларация о полном снятии с Парижа продовольственной блокады.

Следствием было быстрое падение цен на парижских рынках, почти до предвоенного уровня. Цена сетье пшеницы высшего сорта на Главном рынке 13 марта была 40 л., 20-го — 28 л., 24-го — 24 л. и 3 апреля, после ратификации мира парламентом — 18 л. (6 января она равнялась 15 л.). Цена сетье ржи высшего качества там же между 13 марта и 3 апреля упала с 17 до 10 л.

Продлившаяся две недели Сен-Жерменская конференция должна была рассмотреть три круга вопросов: новые уступки парламенту, прежде всего по статьям, особо отмеченным в парламентском постановлении 15 марта; частные интересы союзных с парламентом принцев и генералов; требования Руанского парламента и положение в Нормандии (по вопросам об интересах Эксского парламента оставалось лишь подтвердить уже достигнутое в Провансе соглашение).

В итоге в окончательном договоре, оформленном королевской декларацией 30 марта[748], парламент был освобожден от унижающей его церемонии королевского заседания в Сен-Жермене, от официального обещания не проводить общих политических собраний до конца 1649 г. (такое обещание было дано, но осталось негласным). В пункт о займах были внесены ограничения по сравнению с Рюэльским договором И марта: был зафиксирован общий размер займов, заключаемых правительством по завышенным процентам в 1649–1650 гг. — максимум 12 млн л. в год; займы будут заключаться преимущественно с городами, а не с отдельными финансистами (но последние легко могли принять в этом участие: муниципалитеты должны были представить «надежных поручителей»); в случае, если выплаты по этим займам будут приписаны к талье, то в соответствующем округе талья не должна сдаваться на откуп (в такой косвенной форме давалось понять, что об исполнении ноябрьского требования Налоговой палаты об абсолютном запрете сдачи тальи на откуп не может быть и речи).