Новый, совершенно откровенный прогерманский курс нашел еще более яркое выражение во внутренней политике. Ни одна из политических партий Австрии не выступила с протестом против войны. Христианско-социальная, немецкая национальная и либеральная партии — все они в августе 1914 г. объявили о своем безусловном согласии с политикой правительства и обязались безоговорочно поддерживать его. А так как во всей монархии только австрийцы и венгры открыто стояли за войну и так как война на стороне Германии положила конец всем попыткам лавирования между нациями и всем утверждениям, будто бы Австрия является государством также и славян, итальянцев, румын или может им стать, то австрийцы и в Цислейтании теперь открыто объявлялись господствующей нацией, являясь той силой, на которую опиралась корона и генеральный штаб, поставивший под свой контроль всю внутреннюю политику. А так как военная политика Австрии все более становилась немецкой политикой, то это неизбежно привело к тому, что позиция австрийских партий стала идентичной позиции немецких партий.

Весной 1915 г. австрийские партии, за исключением социал-демократической, выпустили манифест, который содержал все основные требования Линцской программы. Так же как и Линцская программа, манифест требовал в качестве единственной уступки неавстрийским народам включения Галиции в будущее Польское королевство (разработкой этого плана занимался и германский генеральный штаб), превращения Австрии в «единое немецкое государство» и далее — в этом вопросе манифест 1915 г. шел еще дальше Линцской программы — подчинения Сербии и включения ее в систему монархии в военном и экономическом отношении. Разница между Линцской программой 1882 г. и манифестом 1915 г. заключалась в том, что Линцская программа выражала стремления самой крайней, самой реакционной шовинистической группы великогерманцев, в то время как манифест 1915 г. отражал требования всех австрийских буржуазных партий, начиная от левых и кончая правыми.

Австрийская социал-демократическая партия не подписала манифеста, хотя ее позиция в основном ничем не отличалась от позиций других партий. Германские социал-демократы голосовали в парламенте за военные кредиты и тем самым продемонстрировали свою солидарность с правительством Вильгельма II в вопросе о войне. Австрийская социал-демократия не была поставлена в такое «затруднительное положение» — ей не надо было голосовать за военные кредиты, так как в первые два года войны австрийский парламент вообще не созывался. Правительство хотело создать впечатление, будто вся монархия единодушна в поддержке воюющих центральных держав, а также не хотела доводить до сведения неавстрийского населения о появившейся с самого начала войны оппозиции среди чешских и югославских депутатов. Вместо того чтобы благодарить случай, который избавил их от публичного заявления о своей солидарности с Берхтольдом и Штюргком и с господами из австрийского генерального штаба, мечтающими об Австрии, простирающейся до Черного моря, а также с их немецкими коллегами, желавшими расширения Германии вплоть до Атлантического океана, австрийская социал-демократия поспешила заверить, что она не голосовала за военные кредиты не по своей вине. В статье, помещенной в «Арбайтер Цейтунг», партия заявляла о своей полной солидарности с германской социал-демократической парламентской фракцией и о своей готовности также голосовать за военные кредиты, если это понадобится. Далее, в этой же статье партия безоговорочно признавала свою принадлежность к немецкой нации, родиной которой, по мнению партии, являются Германия и Австрия. А Карл Реннер, один из лидеров партии, даже сделал такое «открытие», что война якобы содействует прогрессу и что австрийский генеральный штаб является «двигателем прогресса». И тогда же Реннер объявил, что военные успехи Австрии свидетельствуют о том, что национальные устремления неавстрийских народов изжиты. «Идея государственности» якобы победила принцип «национализма». Мысль о расколе монархии и создании национальных государств уже сделалась-де «реакционной утопией», и аргументируя тем, что народы средне-европейских государств сблизились во время совместного сидения в окопах, династия и генеральный штаб смогут теперь создать «наднациональную центральноевропейскую империю под гегемонией Германии». Если в других своих разглагольствованиях социал-демократия открыто и не приветствовала войну, то она призывала покориться неизбежному, так как силы, которыми располагает война, превосходят силы рабочего класса и сопротивление войне только вызовет ненужные жертвы. Партия обнадеживала рабочий класс относительно перспектив послевоенного времени. Руководство профсоюзов было еще откровенней. Оно объявило, что профессиональные союзы в период войны должны помогать государству, ведущему войну. «Профессиональные союзы в такое ответственное время должны взять на себя выполнение ряда работ, освободив от них государственную администрацию. Без этой помощи профессиональных союзов, оказываемой администрации, может случиться так, что и без того слишком обоснованные требования рабочего населения, обращенные к государственной администрации, получат еще больший вес и тогда не удовлетворить их будет для администрации очень трудно» — говорилось в воззвании профессиональных союзов, выпущенном 8 августа 1914 г.