В вопросе о содержании социального блага – последнее, на чем мы хотели бы остановить свое внимание в этом параграфе, – проявляется та же тенденция усеченного понимания демократического равенства, которые мы наблюдали в политической жизни нового общества. Что нам предлагает постиндустриализм? Не способы достижения социального равенства, которое презюмируется, а лишь определение таких видов социального равенства, которые по возможности должны быть удовлетворены в отношении наибольшего числа людей. Но если свобода личности есть не только политическая, но и – главным образом – социальная категория, то не означает ли предложенное нам решение, что, во-первых, свобода всетаки распределяется неравномерно среди людей и, во-вторых, некоторые ее стороны не являются «жизненно важными» для определенных групп людей? Получается, что свобода носит всегда только частичный характер, даже в условиях постиндустриального общества.
Преодоление общественной дифференциации, потенциальной социальной напряженности было бы возможно за счет некоей высокой идеи. Но, как мы выяснили выше, постиндустриальная культура нам ее также не предлагает. Вернее, ее могут постичь только «избранные», но никак не все остальные. Между тем весь ход мыслей подталкивал простого обывателя к тому несложному алгоритму рассуждений, который может быть выражен следующим образом: если «моя» свобода есть дело «моих» рук, а ее содержание лежит как в социальной, так и политической плоскости, то любая дифференциация, происходящая в реальной действительности, воспринимается мною как несправедливость. «Я» готов потребовать от государства «хлеба» даже за счет своей свободы, поскольку понимаю свободу таким образом, что только выраженная материально, «в хлебе», она чтото значит.
Если демократия усекается до «общества избранных», а социальная свобода предлагается в том виде, в каком ее «обнаружат» «люди науки», то не возникает ли существенного изменения содержания самого понятия «демократия»? Этот аспект тем более важен, что, как мы видели по предыдущему изложению, именно демократизация обучения предполагает демократические способы формирования группы управления государством, т.е. политической элиты. По сути, ответ на этот вопрос может или окончательно поставить точку на идее демократического, правового государства постиндустриальной культуры со всеми последующими выводами, либо предложит нам более перспективное видение либеральнодемократической и социалистической доктрин, если мы придем к обратному выводу.