Общество как бы готовится к тому времени, когда сознательность подавляющей массы его членов дорастет до необходимого уровня гражданственности и самоотдачи. «Общество всех» есть тот политический идеал, который, по мнению известного итальянского политолога Норберто Боббио, никогда не умирал, оставаясь всегда благородной целью, надлежащим образом оформленной народной волей всех граждан[444].

Но даже в самом высокоинтеллектуальном обществе, где идея народоправства, выраженная в «наилучших» формах непосредственной демократии, все равно присутствует проблема «большинства», которое нарушает интересы хотя бы и одной личности, имеющей право, по Р. Далю, на собственную оценку и собственную независимую позицию в общественных отношениях. Предположить, что по всем вопросам, или даже по самым главным, затрагивающим интересы всех без исключения граждан, всегда голосование будет единогласным, конечно, нелепо, если только мы говорим о живых людях, а не о роботах или рабах.

Впрочем, наша оценка была бы неполной, если бы мы остановились на этой промежуточной стадии, которая, в силу законов логики, должна стремиться к устойчивому выражению: уж слишком разнонаправлены обе тенденции в содержании одной идеи. Должна торжествовать или тенденция индивидуализма – в органичном сочетании обоих начал, – или тенденция коллективизма, а следовательно – тоталитаризма. В данном случае уже приходится говорить не о социализме или либерализме, а о самой демократии как форме правового государства. Но подобная постановка вопроса открывает нам удивительный феномен, который не может не вызвать соответствующей реакции.

Дело заключается в том, что теоретики демократии в индустриальную эпоху борются уже не с проблемой «большинства», хотя она находится постоянно в центре их внимания, а озабочены тем, чтобы обосновать «право на власть» политической элиты общества. Причем, что весьма симптоматично, в ряду сторонников этой идеи мы встретим имена самых известных теоретиков индивидуализма, таких, например, как Ф. Хайек и Н. Боббио. Мотивы, которыми они руководствовались, нам остаются неизвестными в полном объеме, хотя некоторые соображения на сей счет мы могли бы высказать.

Если речь идет о необходимости достижения социального блага потенциально каждого индивида, если любое вмешательство (по Хайеку) государства в сферу экономики и свободного рынка чревато серьезными и подчас необратимыми последствиями, нельзя отдаться на откуп случаю и полагать, что «общая» неоформленная воля народа способна удерживать хрупкий баланс между субъективным интересом и коллективизмом (тоталитаризмом). Мы вынуждены обратиться к «лучшим», чтобы спасти положение.