Однако в этих суждениях мало нового. Еще в конце позапрошлого века высказывались мысли о том, что народный суверенитет не существует «сам по себе», но его необходимо «отыскать» и «сформировать», что главенствующее значение должны играть сами демократические процедуры формирования общественного мнения. Этой точки зрения придерживались и немецкий правовед Й. Фребер, и русские мыслители: Б.А. Кистяковский, В.М. Гессен, С.А. Котляревский. Нельзя, однако, сказать, что подобная идея – при всей ее оригинальности и лежащего в основании мотива защиты идеи свободной личности – может быть принята в качестве стратегической и перспективной. Остановимся на некоторых вопросах, которые невольно возникают при попытке практического переложения идеи на почву реальности.
«Коммуникативная демократия», о которой говорит Хабермас, предполагает необычайно широкое использование информационных ресурсов для формирования общественного мнения по тем или иным вопросам. Но в условиях свободного рынка и частной собственности, в том числе на такие средства производства, как информационные системы, наиболее подходящие для указанной цели, при условии социальной дифференциации общества по имущественному признаку, мы обязательно получаем различные возможности тех или иных групп населения по высказыванию и популяризации своих убеждений, взглядов и мнений.
В этой связи крайне сложно предположить, что мнение «меньшинства» может реально конкурировать с мнением социальной группы, уже имеющей дополнительные возможности в политическом процессе «всеобщего консенсуса». В том же случае, когда государство решится уравнять шансы всех групп населения, мы приходим к тому негативному результату, что предпосылки «равных стартовых условий» в политической дискуссии достигаются лишь в процессе устранения социальной дифференциации и уравнивания всех групп граждан, что в свою очередь ведет к нарушению принципа свободного рынка и социальной справедливости.
Отсутствие единой системы нравственных ценностей – в религиозном их понимании – и установление приоритета столь зыбкого и неконкретного принципа (по Р. Далю, например), как «необходимость признания права каждого на свое мнение», при условии того, что все чаяния современного человека лежат в социальной плоскости, неизбежно приводит к доминации личного интереса каждого из членов общества за счет интересов других лиц.
Можно ли реально предполагать, что наиболее подготовленная и материально обеспеченная группа населения сознательно откажется от своих возможностей в политическом процессе и безропотно, безвозмездно откажется от них в угоду некоему идеалу справедливого формирования общего мнения, которое к тому же (что неоднократно подчеркивает и сам Хабермас) склонно к ошибкам и зачастую не является рационально наиболее оправданным в каждом конкретном случае? Наверное, можно предположить такую гипотетическую ситуацию, наделив участников политического процесса невиданной самоотверженностью, но на чем основано столь оптимистичное предположение?