Примечательно, что именно эта ситуация, когда государственный аппарат выделяется в отдельное сословие, и вызывает изжогу у светской науки, усматривающей в данной тенденции антидемократические признаки. Зачастую говорят, что государственный аппарат в этом случае начинает стремиться к самодостаточности. Но, во-первых, к самодостаточности, т.е. автономной замкнутости, будет стремиться любая социальная группа, если ей не вполне ясны смысл общественного и личного служения, а искра христианства погасла в душах ее представителей. Однако и человека жадного, копящего и тратящего деньги только на себя, никто не назовет человеком добрым и порядочным. Обычно, оценивая такие поступки, говорят: «Это – не похристиански!» Зачем же мы будем брать – уже в который раз – не естественную ситуацию и линию поведения, а испорченную, извращенную. И аппарату нужно определить его место, и ему нужно дать руководящую идею, могущую поднять в его носителях чувство служения Отечеству, гордость за него, ответственность.

Во-вторых, самодостаточное чиновное сословие есть только «пожелание» светской науки: весь образ жизни христианского государства направляет человека на иные цели собственного бытия. Чиновник не живет на работе и не рождается на ней. Он появляется в конкретной семье, принадлежащей в свою очередь к определенной национальной и социальной группе, воспитывается там, получает первые навыки жизни и познания добра и зла. Поступая на государственную службу, чиновник все равно остается членом какойто территориальной группы, связан с ней своими обычными житейскими интересами, зависим пососедски от нее.

Даже если это воздействие ослаблено (что, впрочем, весьма характерно для наших урбанизированных центров, где соседи по лестничной площадке зачастую не знают друг друга, но не для традиционных сельских местностей, в которых человек при всем желании не может изолироваться), от общественных настроений не свободна его семья, редко когда разделяющая с ним государственные должности.

Можно сказать, что только в том случае, когда чиновник порвал все кровные связи с какойлибо территорией, замкнулся в себе, он действительно стал опасен. Он перестает жить интересами какойто территории, социальных групп, не интересуется, а нужно ли им все то, что он сейчас делает. Иными словами, он, формально представляя государство и служа ему, работает против государства, поскольку государство и есть общество, которое его не интересует.

Естественно, что такая деятельность не идет на пользу государству, и оно начинает разрушаться. Сначала в идеологической сфере – упадок доверия к верховной власти, которую представляет такой чиновник, затем – в управленческой, когда решения власти будут игнорироваться и бойкотироваться. При неуклонном росте управленческого аппарата расцвели пышным цветом взяточничество, волокита, ничегонеделанье. Более того, реформы верховной власти оказывались проваленными по той причине, что зачастую аппарат не только был не способен их реализовать, но бойкотировал их! Это же сословие, надо сказать, и породило самых дерзких нигилистовреволюционеров, оно же дало первый источник формирования знаменитой по своей бесхребетности и пустоте русской интеллигенции, оно, по существу, свершило и революцию.