Митя почувствовал, что вывалился из разговора и что Бурмин и даже этот учитель его осуждают. Митю это задело, поспешил обратно, изобразив интерес:

— Ну а муж её? Свёкры? Родители?

Глаза учителя стрельнули в угол. Нехотя вернулись на Бурмина, но тот глядел куда-то в сторону, был в своих мыслях.

— Ну, — потянул учитель, снова обратился к Мите, — мужа нет. Вроде бы.

— Помер? Сбежал? На заработках?

— Разное говорят. Скверный человек, по всему.

— А что же остальная её семья?

Учитель сделал вид, что не расслышал:

— Прошу прощения за дурные вести. Прислуга взволнована, никто не хотел доложить вам, поэтому я взял на себя эту миссию. Вашего отца нет дома, и я…

— Хорошо, хорошо, — скривился Митя. — Ступайте.

Учитель вышел.

Митя опять передёрнул плечами. Точно ему хотелось стряхнуть эти вести — забыть, что слышал.

— Дикие нравы, — пробормотал.

— Что же с её детьми теперь будет? — смотрел Бурмин на дверь, за которой скрылся учитель.

— Ах, — отмахнулся Митя, — детям цена копейка. Всё равно мрут как мухи.

Бурмин посмотрел на своего приятеля, будто увидел впервые. Тот раздражённо пробормотал:

— Да не всё ли равно? Сами разберутся. Чернь есть чернь. Что с них взять. Так как вам понравились книги?

— Но ведь дети… И вы, ваш отец… Вы их владельцы.

— А, да пусть кто хочет, тот их и берёт! Скажите, Бурмин, а что это за «Проповеди» вы взяли в свой прошлый приезд? Хороши? Я не читаю по-немецки. Что-то религиозное? Не знал, что вам интересны богословские сочинения.

Бурмин ответил не сразу: