Над вечерними крышами виднелись дым и огни пожара, оставленные первой бомбардировкой, под которую Семён Иваныч только чудом не попал. По улице непрерывно шли войска. Смоленск был охвачен скорее растерянностью, нежели страхом. Все повторяли слова губернатора Аша к населению, а того, в свою очередь, уверил сам главнокомандующий Барклай де Толли: Смоленску ничего не грозит.

Не грозит так не грозит. Господам видней.

Одно поручение Семён Иваныч выполнил. Забрал одолженную господином фон Бокком книгу — драгоценный масонский манускрипт семнадцатого века. Книга принадлежала отцу Анны Васильевны. Была перлом её приданого. И в прямом, и в переносном смысле. Самих фон Бокков уже и след простыл. Управляющий только махнул Семёну Иванычу на кабинет хозяина. Семён Иваныч отыскал книжку на столе. Сунул за пазуху, к кошельку. Это было легко.

Оставалось второе: трудное. Семён Иваныч, оглядев пустырь, понял, что недооценил, насколько трудным оно стало всего за день. Только запах навоза и говорил, что здесь был конский базар. Обычно шумный и многолюдный. Теперь из всех живых существ здесь были только воробьи, бойко прыгавшие у подсыхающих куч. Как забытые ящики, торчали дощатые сараи. Ворота на замке.

Семён Иваныч последний раз бахнул по ним кулаком. От безнадёжности, позволить которую мог себе не больше нескольких мгновений. В доме оставались Саша и Анна Васильевна. Саша — маленький. Анна Васильевна — в ступоре. И ещё вопрос, как долго шишкинские люди будут придерживаться мысли, что зла на вдову и наследника не держат: их умственные силы, как плотину, непрерывно подмывало и подтачивало потоками вина из растащенных барских погребов. Учитель сдвинул шляпу на затылок. Вытер потный лоб. И снова ринулся на улицы.

Уже совсем стемнело, и было хорошо видно, где горит. Горело много где. Оранжевый колеблющийся блеск придавал знакомым улицам нечто инфернальное. Глаза Семёна Иваныча слезились от дыма. Он разглядел в толпе знакомого — старика в пуховой шляпе. Это был Яков Алпатыч, управляющий старого князя Болконского. Ухватившись обеими руками за стремя, старик задирал бороду к немолодому офицеру, который говорил с ним из седла. Семён Иваныч подошёл ближе. Из лавки по соседству вырвался язык пламени, и Семён Иваныч изумлённо увидел, что тот, кого он счел незнакомым немолодым офицером, — на самом деле молодой князь Болконский, только очень измученный, осунувшийся и грязный.

— Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? — расслышал Семён Иваныч вопрос старика-управляющего и, как бы неучтиво то ни было, подошёл ближе, движимый тревожным любопытством.