Дядюшка Иштван относится к своим обязанностям куда серьезнее, чем в дни молодости, когда был он в расцвете сил и находился в центре всей местной политики. Он понимает, что понемногу отходит от руководства селом — молодежь догоняет, а потом и обгоняет стариков. В его теперешней должности больше почета, чем дела, и за его спиной, пожалуй, кое-кто даже снисходительно ухмыляется. Чутьем бывалого политика дядюшка Иштван угадывает это, но тем ревностнее относится к порученному делу, и для собственного успокоения, и в пику тем, кто принимает его не слишком всерьез.

Дядюшка Иштван научился разбираться в тайниках человеческих душ не на лекциях психологии, а благодаря своему природному уму и постоянному общению с людьми. Вот почему мудрость его лишена «обратной силы» — познанные истины, увы, он умеет применять ко всем, только не к себе самому. Подумать о себе ему и в голову не приходит, он привык думать только о других, а поскольку он старается всегда сделать больше, чем в его возможностях, то взглянуть на себя со стороны у него не хватает ни времени, ни сил. Руководить делами родного села стало для него законом и смыслом жизни, и он уверен, что без него, Иштвана Йожи, дела эти пойдут вкривь и вкось. Это бегство от самого себя, старческий страх перед бесследным исчезновением. Что-то подсказывает ему: стоит ему, умереть, и через два-три года при нынешней жизни с ее стремительными темпами никто о нем и не вспомнит. Хорошо, если бы назвали его именем улицу или колодец, но где там! Разве подумает кто-нибудь о том, что он, Иштван Йожа, всю свою жизнь отдал борьбе за счастье народа…

4

Тетушке Эржебет дома не легче. Она тоже припоминает все прегрешения дядюшки Иштвана, но не путем глубокомысленного анализа, а с обидой и пока даже не ищет для них никаких «смягчающих обстоятельств». Всякий раз после размолвки в ней вспыхивает необычайное трудолюбие. Если нет ничего другого, то пыль и пауки всегда зададут работу, ведь они ткут свою паутину денно и нощно, а пыль носится в воздухе постоянно — от тракторов и автомобилей ее не меньше, чем в старину от конных телег. Дядюшка Иштван, возвратившись к обеду и найдя свой дом перевернутым вверх дном, либо скажет, либо подумает (последнее безопаснее): «Ну вот, опять напала мания чистоты!»

К ним в дом и сейчас ходит много народу. Дядюшка Иштван никак не может приучить односельчан к тому, чтобы они несли свои заботы не к нему домой, а в контору сельсовета. Люди думают, будто на дому лучше можно решить свои дела, да и сам Иштван Йожа дома авось будет подобрее, чем в конторе, где, как считают некоторые, «им командуют коммунисты».