Чтобы ты понимала: осенью из дипийских лагерей в Менхегоф слетелись солидаристы — здесь был их штаб, крепость, твердыня. Скрининги кончились, Рузвельт поссорился со Сталиным, и большевикам перестали выдавать кого-либо, кроме явных уголовников. В лагерь переселились руководитель всего солидаристского союза Байдалаков и ещё несколько авторитетных энтээсовцев. Надеждин был одним из них. Поэтому, когда недопустимое открылось и я совершила свой демарш, он сразу же доложил о случившемся правлению.

Представь себе: комнатка совета лагеря, неизбывный пресный запах, щербатые сиденья, хромой стол, под его ножку подсунута измалёванная карточка лагерника. Когда диспут начался, меня начало мутить и выступающие слились в единое пятно, из которого выделялся только Рост, сидевший рядом.

— Инцидент чрезвычайно грустный и тревожный, но перегибать палку и изгонять аморалисток мы не намерены. Им надо назначить чувствительное наказание. Каким оно, по-вашему, должно быть, Вера Степановна?

— Наказание не нужно, так как они действовали из крайней нужды и в отчаянии. Кроме того, наказание трудно скрыть, и весь лагерь узнает о его причинах.

— Вы предлагаете не наказывать и поощрять тем самым новые эксцессы?

— Я предлагаю помочь им. Я лично поручусь за них, разъясню им всё сама и возьму под опёку их семьи. Поддержка необходима, а не наказания.

— Вы так говорите, будто их кто-то принуждал, а не они по своему почину делали это. И, возможно, с удовольствием.

— Насчёт удовольствия ничего говорить не буду — это ваши предположения. А вообще-то да, их принудила безвыходность. Работы для девушек не хватает, всеми мыслимыми возможностями пользуются мужчины, а девушкам остаётся искать не работу, а кормильца, чтобы прильнуть к нему и зависеть от него всею жизнью.

— М-да, профессор упоминал, что вы исповедуете таковые идеи, но мы не ожидали, что вы делаете это столь явно и бесстыдно. Союз не склонен переоценивать традиционный уклад русской семьи, там много отжившего и несправедливого, но подрывать основы нравственности, особенно в столь тяжёлое время, мы позволить не можем.

— Основы такой нравственности — они в чём? В подчинённости женщины? В вашем подозрении, что девушки, продавая своё тело, получали удовольствие? Я думаю, что основы случившегося — в том, что здесь шестеро мужчин, а я одна, и вы даже не догадались пригласить хотя бы одну, хотя бы покорную вашим настроениям женщину — для представительства. Нет, вам выгодно держать власть при себе, а женщины — лишь прислуга, вместилище для будущих детей и нянька для наличествующих. Если вы хотите соответствовать целям солидаризма… Дослушайте меня, я прочитала ваши «зелёные журналы»! Я призываю вас пересмотреть идею представительства женщин. Вернее, взглянуть на неё под новым углом и признать важность вопроса, иначе мы будем вечно буксовать…