Какой бы способ передачи ни предпочитал вирус – аэрогенный, фекально-оральный, гемоконтактный, трансмиссивный, половой, вертикальный или даже просто через слюну кусающегося животного, как бешенство, – этот фактор не существует независимо. Это лишь половина вышеупомянутого экологического «инь-ян».

63

63

А вот со второй половиной, вирулентностью, все несколько сложнее. Собственно говоря, вирулентность – это настолько переливчатая, релятивистская концепция, что некоторые эксперты вообще отказываются использовать это слово. Они предпочитают «патогенность»; это почти синоним, но не совсем. Патогенность – это способность микроба вызывать заболевание. Вирулентность – это степень способности инфекционного агента вызывать заболевание, особенно в сравнении с другими штаммами того же патогена. Говорить, что вирус вирулентен – это практически тавтология, в конце концов, и существительное, и прилагательное происходят от одного и того же корня. Но если «вирус» означает «ядовитая слизь», то вирулентность – это вопрос: насколько она ядовита? Вирулентность данного вируса в данном носителе может рассказать вам что-то об их совместной эволюционной истории.

Но что она вам рассказывает? Вот тут вопрос сложный. Большинство из нас слышали старую избитую фразу о вирулентности: «Первое правило успешного паразита – не убивать своего носителя». Один историк медицины связывает происхождение этой идеи с Луи Пастером, отмечая, что самый «эффективный» паразит, по мнению Пастера, – тот, который «живет в гармонии со своим носителем», и, следовательно, латентные инфекции нужно считать «идеальной формой паразитизма»[164]. Ханс Цинссер озвучил ту же идею в «Крысах, вшах и истории», заметив, что долгий период ассоциации между одним видом паразита и одним видом носителя приводит, благодаря эволюционной адаптации, к «более хорошей взаимной толерантности между незваным гостем и организмом, в который он вторгается»[165].

С ним был согласен и Макфарлейн Бёрнет:

«В общем говоря, когда между двумя организмами установились отношения «паразит-носитель», выживание вида-паразита лучше всего обеспечивает не уничтожение носителя, а развитие равновесного состояния, в котором паразит получает достаточно питания от носителя, чтобы расти и размножаться, но при этом не так много, чтобы убить носителя»[166].

На первый взгляд, это соображение действительно кажется логичным, и его до сих пор часто принимают как догму, по крайней мере, люди, которые не изучали эволюцию паразитов. Но даже Цинссер и Бёрнет, к их чести, поддерживали эту идею только с оговорками. Они, скорее всего, понимали, что «правило» – это всего лишь обобщение с важными, красноречивыми исключениями. Некоторые очень успешные вирусы убивают своих носителей. Летальность 99 процентов, которая держится долгое время, – вполне распространенное явление. Достаточно упомянуть два примера: бешенство и ВИЧ-1. Важнее не то, убивает ли вирус носителя, а то, когда он это делает.