– Уганда не слишком знаменита своими спелеологическими спасательными командами, – ответил он.

Всего за время этой экспедиции ученые собрали около восьмисот летучих мышей для вскрытия и сбора образцов; половина из них принадлежала к виду Rousettus aegyptiacus. Команда CDC с Таунером и Амманом в составе вернулась в пещеру Китака через семь месяцев, в апреле 2008 г. и собрала образцы еще с двухсот особей R. aegyptiacus, чтобы проверить, задержался ли вирус Марбург в популяции. Если да, то это станет убедительным доказательством того, что этот вид – действительно резервуар. Во время второй поездки они также пометили и выпустили более тысячи летучих мышей, надеясь, что, позже поймав их снова, они смогут оценить общую численность популяции. Зная численность, а также превалентность инфекции среди летучих мышей, у которых взяли образцы, можно примерно предположить, сколько зараженных летучих мышей гнездятся в Китаке в тот или иной момент времени. Таунер и Амман использовали ошейники из металлических бусин (которые вызывали меньший дискомфорт у летучих мышей, чем обычный метод – кольцевание), написав на каждом воротнике номер. Двух ученых ругали за это исследование «пометь и выпусти»; скептически настроенные коллеги утверждали, что это пустая трата времени, учитывая огромный размер популяции летучих мышей и крайне малую вероятность того, что хоть одну помеченную особь удастся поймать заново. Но, как выразился Амман, «мы настояли на своем, или как-то так», и, в конечном итоге, они пометили и выпустили 1329 летучих мышей.

Менее противоречивым во всех смыслах оказалось изучение образцов тканей и крови вскрытых летучих мышей. Образцы отправили в Атланту, и Таунер занялся поисками следов вируса Марбург. Через год вышла статья под авторством Таунера, Аммана, Роллена и их коллег из ВОЗ и NICD, в которой объявили о важных результатах. Все это ползание по пещерам, сбор образцов и лабораторная работа позволили добиться значительного прорыва в изучении филовирусов – и лихорадки Марбург, и Эболы. Ученые не просто нашли антитела к вирусу Марбург (у тринадцати из примерно шестисот крыланов, у которых взяли образцы) и фрагменты его РНК (у тридцати одного крылана): им удалось добиться кое-чего намного более сложного и убедительного. Антитела и фрагменты РНК, конечно, важны, но это те же самые вторичные доказательства, которые позволили установить предварительную связь между вирусом Эбола и летучими мышами. Команда сделала следующий шаг: ей удалось найти живой вирус.