92

92

Из кладовки за синей шторой этот образец и сотни других проделали длинный кружной путь – в Бельгию, а потом в США, оказавшись в результате в лаборатории молодого биолога из Аризонского университета. Майкл Воробей – канадец из Британской Колумбии, специализирующийся на молекулярной филогенетике. После магистратуры он отправился в Оксфордский университет, где получал стипендию Роудса; обычно это означает два года ненапряжной академической работы, которая сопровождается чаепитиями, хересом, игрой в лаун-теннис и прочим утонченным англофильством, а затем стипендиат возвращается к «нормальной» учебе или карьере. Воробей воспринял Оксфорд серьезнее: он остался там, написал докторскую диссертацию по эволюционной биологии на молекулярном уровне, а потом работал как постдокторант. В Америку он вернулся в 2003 г., став доцентом в Университете Аризоны и построив себе лабораторию уровня биобезопасности BSL-3 для работы с геномами опасных вирусов. Через несколько лет именно Воробей обнаружил ВИЧ в образце биопсии, взятом в Конго в 1960 г.

Воробей амплифицировал фрагменты вирусного генома, собрал их вместе, увидел, что они похожи на раннюю версию ВИЧ-1 и назвал эту секвенцию DRC60. Сравнив ее с ZR59, другим известным ранним штаммом, он пришел к драматичному выводу: вирус СПИДа появился у людей на несколько десятилетий раньше, чем считалось. Пандемия, возможно, началась с преодоления межвидового барьера еще в 1908 г.

Чтобы понять всю масштабность открытия Воробья и то, какой фурор оно произвело по сравнению с прошлыми идеями, вам нужно знать определенный контекст. По вопросу, когда именно ВИЧ-1 попал в человеческую популяцию, кипели нешуточные споры. В начале 1990-х преобладающим мнением, основанным на том, что было известно о ВИЧ-2 и дымчатых мангабеях, а также на некоторых других факторах, было следующее: ВИЧ-1 тоже пришел от африканского примата и, скорее всего, передался людям в двух отдельных случаях (группы M и O, единственные, которые были известны тогда) при разделке дикого мяса. Это предположение стало известно как «гипотеза раненого охотника». В обоих этих случаях некий мужчина

(или женщина) разделывал тушу ВИО-положительного примата и заразился вирусом через открытую рану, – может быть, порез на ладони или царапину на предплечье, или ссадину на любом участке кожи, измазанном кровью животного. Могло быть достаточно и раны на спине, если охотник нес тушу домой, закинув на плечи. Или язвочки во рту, если часть мяса съели сырым. Важно только одно: контакт с кровью. «Гипотеза раненого охотника» была умозрительной, но правдоподобной. Она не плодила лишних сущностей, не была слишком сложной и не требовала никаких маловероятных допущений. Она подходила к известным фактам, хотя эти факты и были весьма обрывочны. Но потом, в 1992 г. появилась новая теория.