«До недавнего времени племя баквеле использовало для этого ритуала шимпанзе. Они утверждают, что двух шимпанзе достаточно для проведения ритуального обрезания 36 человек. Они ампутируют руки шимпанзе. Эту часть тела съедают старейшины деревень. В последнее время, впрочем, из-за недостатка шимпанзе баквеле перешли на горилл»[226].

Один браконьер недавно сбежал от егерей, бросив свой мешок с мясом; там нашли восемь рук горилл. Эти руки собирались использовать для ритуала бека. «Для проведения нашего ритуала мы не можем обойтись без этих животных», – жаловался вождь баквеле.

Я не хочу, чтобы мое отношение к культуре баквеле выглядело снисходительным, но все-таки разделывание шимпанзе и поедание их рук во время древнего и кровавого ритуала – это отличный способ заразиться ВИО_cpz. С другой стороны, в таком суровом и голодном краю, как юго-восток Камеруна в 1908 г., причиной первого заражения вполне мог стать и банальный голод, а не сложные ритуалы.

98

98

Еще в пятидесяти километрах к югу, на перекрестке под названием Мамбеле, где круговое движение обозначено тремя поставленными друг на друга шинами грузовика, мы поужинали при свете керосиновой лампы в маленькой столовой, отведав копченой рыбы (по крайней мере, я надеюсь, что это была копченая рыба) в арахисовом соусе и теплого пива «Мютциг». Именно здесь Карл Амманн сфотографировал руки шимпанзе, спрятанные под капотом грузовика-лесовоза. А еще именно это место, среди прочих, было указано в статье Брэндона Кила о происхождении ВИЧ-1 от вируса шимпанзе. В образцах фекалий шимпанзе, взятых в этих местах, обнаружилась высокая превалентность самой судьбоносной из форм вируса. «Нулевая точка» пандемии СПИДа находилась где-то очень близко.

После ужина я и мои товарищи вышли на улицу, чтобы полюбоваться небом. Хотя на дворе был вечер субботы, фонари на перекрестке Мамбеле были неяркими, и, несмотря на их свет, мы видели не только Большую Медведицу, Пояс Ориона и Южный Крест, но и Млечный Путь, который проходил дугой над нашими головами, словно нарисованный блестящей краской. Когда из центра города видна галактика, ты осознаешь, в какое же захолустье попал.

Через два дня в скромном здании поблизости, которое служило штаб-квартирой национального парка Лобеке, я встретился с conservateur (директором) парка, приятным лысым мужчиной по имени Альбер Мунга, одетым в рубашку с цветочным узором и брюки с (другим) цветочным узором. Он отстраненно сидел за столом несколько минут, перебирая бумаги, прежде чем снизойти до меня, да и на вопросы о шимпанзе поначалу отвечал с прохладцей. В его кабинете вовсю трудился кондиционер, так что прохладной была вся атмосфера. Но примерно через полчаса мистер Мунга все же потеплел ко мне, стал менее напряженным и поделился некоторыми данными и своими опасениями. Популяция человекообразных обезьян (шимпанзе и горилл) в парке резко снизилась по сравнению с 2002 годом, сказал он мне: примерно с 6300 особей до 2700. Главная проблема – браконьеры; по его словам, в основном они приходят с восточной границы парка, реки Санга – она же одновременно служит северо-восточной границей Камеруна. За рекой Санга лежит Центральноафриканская Республика, а немного южнее – Конго; в этих двух странах за последние двадцать лет вспыхивали революции и войны. Вместе с политическими конфликтами в регион пришло военное оружие (особенно много здесь автоматов Калашникова), так что защищать животных стало намного сложнее. Банды хорошо вооруженных браконьеров пересекают реку, выкашивают слонов и всех остальных, кого увидят, забирают бивни и мясо слонов, отрубают руки и ноги обезьян, маленьких зверей уносят целиком, а потом убегают обратно на другой берег реки. Или же просто везут добычу в лодке вниз по течению.