Как один-единственный шимпанзе заразился сразу двумя вирусами мартышек? Скорее всего, через хищническое поедание, или, может быть, комбинированным способом: одну мартышку он съел, а второй вирус получил половым путем от другого шимпанзе. А потом два вируса при репликации случайно обменялись генами. Шимпанзе – всеядные животные и иногда лакомятся мясом. Они убивают мартышек, разрывают их на части, дерутся за лакомые кусочки или, наоборот, делятся ими друг с другом, а потом едят красное, сырое мясо. Это случается нечасто – только если есть возможность и желание. Подобные события наверняка приводят к контакту крови с кровью. Шимпанзе не пользуются мачете, но и без оружия у них бывают ранки и на руках, и во рту. Окровавленное мясо плюс открытая рана равно контакту с вирусом. Ноттигнемская группа, по сути, предложила еще одну версию «гипотезы раненого охотника» – только в данном случае «раненым охотником» был шимпанзе.

103

103

Итак, появление ВИО_cpz – сравнительно недавнее событие. У этого вируса нет никаких древних ассоциаций с шимпанзе. А сейчас, судя по данным исследования, опубликованного в 2009 г., вторая часть нашей двухчастной гипотезы тоже сомнительна. Вирус не так и безвреден для своих носителей-шимпанзе. Данные, полученные от шимпанзе из Гомбе – популяции, которую столько лет изучала Джейн Гудолл, колонии, известной и любимой во всем мире, – говорят о том, что ВИО_cpz вызывает обезьяний СПИД.

Я уже говорил, что первого ВИО-положительного дикого шимпанзе нашли именно в Гомбе. Но тогда я умолчал, что ВИО-положительный статус у шимпанзе в Гомбе сильно коррелирует с ухудшением здоровья и ранней смертью. Это открытие тоже сделали Беатрис Хан и ее группа.

Обнаружив ВИО_cpz у шимпанзе в неволе, Хан решила поискать вирус в дикой природе. Но она и ее команда молодых молекулярных биологов мало что знали о сборе образцов у шимпанзе в африканских лесах. Что надо делать – идти в лес и подстреливать обезьяну транквилизатором? Вырубить ее кетамином, взять кровь, потом разбудить и отправить восвояси? (Именно для такой работы с гориллами экипировался Билли Кареш во время наших восьмидневных посиделок в Моба-Баи в Республике Конго. Но протоколы для хорошо изученных и привычных к людям популяций шимпанзе несколько иные.) «Господи, нет!» – воскликнули полевые приматологи; их привела в ужас сама мысль о таком насилии в отношении их чувствительных, доверчивых питомцев. Для Хан это был совершенно новый мир, с новым набором предосторожностей и методов, и она быстро к нему адаптировалась. На научной конференции, где вместе собрались исследователи приматов и вирусологи, она познакомилась с Ричардом Рэнгемом из Гарварда, знаменитым своими работами по бихевиоральной экологии и эволюции человекообразных обезьян. Рэнгем много лет руководил исследованиями шимпанзе в национальном парке Кибале на западе Уганды; а до этого, четыре десятилетия тому назад он работал над собственной кандидатской диссертацией в Гомбе. Он с энтузиазмом отнесся к идее Хан взять анализы у диких шимпанзе, и именно Рэнгему, по ее воспоминаниям, «удалось убедить Джейн [Гудолл], что с нами можно работать». Но до того, как начать работу в Гомбе, они посетили Кибале, место работы самого Рэнгема. Важнейшую помощь оказал им один из аспирантов Рэнгема, Мартин Мюллер, который в 1998 г. собрал коллекцию образцов мочи для изучения тестостерона, агрессии и стресса. Марио Сантьяго из лаборатории Хан сделал инструменты, необходимые, чтобы найти антитела к ВИО_cpz в нескольких миллилитрах мочи, а Мартин Мюллер выдал ему несколько замороженных образцов из своей коллекции в Кибале. Чтобы подробнее узнать об этой части истории, я поехал в Альбукерке и поговорил с самим Мюллером, в то время – доцентом антропологии в Университете Нью-Мексико.