Отец Александр развернул ее к себе, выдохнул: „Это же прекрасно! Будет ребенок!“ И тем спас от самоубийства.

<…> Один наш прихожанин сильно повздорил дома с женой. Даже ударил ее. В чем и повинился батюшке. Тот твердо сказал: „Ни мать, ни жену никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя пальцем тронуть!“

<…> Батюшка исповедует на левом клиросе. Ему трудно. Он один. Нет дьякона, никого, кто помогал бы вести службу. Мне совестно говорить о своих проблемах, своих душевных муках. Но, обняв за плечо, он прижимает меня к себе. Слушает. И, когда в конце исповеди я с отчаянием говорю, что, наверное, недостоин быть в церкви, чувствую себя повинным чуть не во всех грехах, он неожиданно прерывает: „Не думайте, будто в церквах собираются одни святые. Может быть, вот сейчас мимо храма под дождем и снегом идет никому не известный человек — чище и святее, чем все мы, вместе взятые“».

Многие прихожане Новой Деревни запомнили уникальную особенность отца Александра «стирать» из памяти содержание исповедей или бесед, не актуальных непосредственно в данную минуту. Евгений Сабуров вспоминает, как однажды он исповедовался отцу Александру, а после службы зашел к нему в комнату и продолжил разговор с того места, на котором прервался на исповеди. Отец Александр совершенно растерялся и спросил, о чем Евгений говорит, объяснив, что он сразу вытесняет из памяти всё услышанное на исповеди. (Точно так же он мгновенно «переключался» на актуальную в данную минуту тему, например, войдя в электричку и достав из портфеля незаконченную работу, он уже не воспринимал того, что происходит за окном поезда, если разговор с провожающими был закончен.)

Своим духовным детям отец Александр помогал жить в той среде, в которой они родились и выросли, строить свою жизнь «здесь и сейчас». Он говорил, что Христос учит не тому, как произошло зло (это — философия), а тому, как жить в мире, в котором есть зло. «Надо иметь духовный стержень, — говорил батюшка в разговоре с Владимиром Ерохиным. — Представьте себе человеческое тело. Например, прекрасную девушку. Что будет, если исчезнет плоть? Останется скелет. Он по-своему красив, у него есть определенная структура. А теперь вообразим обратную картину: что скелет исчез. Что останется вместо тела? Лужица дерьма. Мы должны иметь внутренний стержень».

«…Не слышать отца Александра могло только больное сознание, — пишет Андрей Еремин, — ибо его рекомендации всегда были ясными и исполненными здравого смысла. Батюшку вообще отличали необыкновенная простота и цельность. В нем не было ни капли нарочитости. Некоторым он казался даже чересчур мирским, слишком простым. Но отец Александр на дух не переносил фальши, прежде всего фальши церковной. У него были абсолютный вкус и неприятие всякой стилизации. Внутренне он был глубоко аскетичен, хотя никогда не демонстрировал этого.