— Я так ею горжусь, — повторял он. Раз за разом.

А однажды в субботу, без предупреждения, к нам нагрянули мистер Чизхолм и отец Линч.

— Что-то вас не видно на службах, — начал священник.

— Мы не хотим бывать на людях, — ответил отец. — Поймите нас, прошу.

Ах, конечно, конечно, закивали оба.

— Просто знайте, что в приходе вас не забыли, — заверил священник.

— Да, спасибо, — поблагодарил отец.

— Мы вас не осуждаем, — сказал отец Линч.

— Ну а с чего бы?

Отец Линч сконфуженно улыбнулся.

— Я и говорю, не осуждаем.

— Не нам судить, — подхватил мистер Чизхолм.

— Не вам. — Помолчав, отец добавил: — Ведь она вам говорила. Джастина вам говорила о том, что происходит.

— Весьма прискорбно, — вздохнул мистер Чизхолм. — Эта особа умело скрывала свое истинное лицо. От всех. — Он остановил взгляд на отце.

— Так или иначе, — сказал отец Линч, — главное сейчас — оставить все в прошлом. Время залечивать раны, а не полоскать грязное белье.

Вскоре после этого, рассказал мне Доми, ливневые трубы по распоряжению школы снесли, а площадку забетонировали, но кто-то по сырому бетону вывел: Здесь был А. П., и пришлось заливать по новой. Всю ночь, пока бетон застывал, на площадке дежурили отцы учеников — по сменам, как полиция, и рассказывали они об этом тоже полицейским языком. Они расхаживали вокруг площадки с рациями за поясом и светили фонариками, пугая ежиков и поссумов. Когда бетон застыл, на нем начертили классики.

Миссис Найт зачастила к нам в дом с запеканками и суфле и все спрашивала у нас с отцом: “Ну скажите, только честно, как вам живется?” В первый раз с ней пришла Мелисса, но ни слова мне не сказала, не взглянула на меня ни разу — стояла в углу возле холодильника, теребя сапфировые сережки. Значит, не плавать мне больше у нее в бассейне, не переодевать ее куклу с капустной грядки. С тех пор мы не виделись.

Как-то раз явились Селена, Рэчел и Паула, помню смех за дверью, потом звонок.

— Мама сказала, надо к тебе зайти и извиниться, — начала Паула. — Ну, это... извини.