Хотя это и не произошло, но в течение четырех дней визита Брежнев неоднократно вставал без всякого повода и, пошатываясь, покидал помещение. При этом он бормотал извинения, мол, должен сейчас отдохнуть2459. Не только здоровье коренным образом различало собеседников: с одной стороны, тонко чувствующий Жискар д’Эстен, ожидавший обычных дипломатических формулировок, с другой – прямолинейный Брежнев, отвергавший любые проявления классической дипломатии. Жискар д’Эстен говорил свободно, в то время как Брежнев пользовался записями2460. Поэтому оказалось невозможно восстановить приятельскую доверительность двух «парней», которую он пестовал в отношениях с Помпиду. Правда, Брежнев достиг своих целей: президент поддержал его желание подписать соглашение о СБСЕ на встрече в верхах и подписал также несколько экономических соглашений2461. Но французская секретная служба была, как утверждается, столь встревожена состоянием Брежнева, что будто бы установила в его туалете наблюдение и диагностировала смертельное заболевание генсека, но не выяснила его причины2462.

Брежнев оказался в порочном кругу: серьезный стресс, вызванный боязнью несостоятельности во внешней политике, толкал его в наркотическую зависимость, а она разрушала основы его сближения с Западом, зиждущиеся на личных отношениях между мужчинами. Так как информация о состоянии здоровья Брежнева, насколько возможно, скрывалась от его партнеров по переговорам, случаи его «выхода из строя» и отсутствия за столом переговоров истолковывались то как оскорбление, то как провокация, то как смена вектора в Политбюро.

Год спустя, когда в октябре 1975 г. Жискар нанес ответный визит в Москву, Генеральный секретарь заставил президента ждать уже целый день2463. И снова назревал скандал, его сотрудники возмущались: «Вы не должны это допустить! Журналисты уже в курсе. Они передают в Париж, что Брежнев наносит нам оскорбление!»2464 Жискар д’Эстен следующим образом резюмировал ситуацию: «Пытаюсь взвесить: “за” – диктует жизнь, “против” – требует власть»2465. Жискар д’Эстен увидел Брежнева, который, с одной стороны, опирался на свою политику объятий, покидая зал одновременно с французским гостем, а с другой – в физическом отношении был очень ослаблен, так как ему, по предположению гостя, делали слишком сильные уколы2466. Сам Жискар д’Эстен решил стерпеть ожидание, но пресса раздула происшествие2467. Плохое состояние здоровья Брежнева стало причиной того, что оба, в отличие от договоренности, существовавшей когда-то с Помпиду, встречались не ежегодно, а только каждые два года. В 1977 г. наступила очередь Брежнева посетить столицу Франции, но появилось унизительное с точки зрения Парижа предложение, чтобы Жискар д’Эстен сам приехал в Москву, естественно, что советники президента отклонили его как «совершенно неприемлемое». В конце концов, началась переписка о том, когда состоится визит и состоится ли он вообще. Наконец, в июне 1977 г. Брежнев на два дня приехал в Рамбуйе, где хотел только переночевать. В замке он зачитал записку, которую никто не понял2468. Президент информировал министров: «Кажется, что ничего больше не получится: постоянно меняют время, программу и темы»2469.