— Но, пардон, хотелось бы, чтоб вы представили и нас…

Мария не испытывала никакого желания знакомить с этим типом Лялю. Впрочем, она и сама может отшить его. Что ж касается Тали…

— Мы знакомы уже сто лет, уважаемый, — укоризненно сказала она. — Но у меня нет никакого желания возобновлять это знакомство.

— Вы дурно воспитаны, дамочка, — промямлил капитан.

— Она не воспитана — помолвлена, — проговорил Шербан и первый рассмеялся собственной шутке, показавшейся ему крайне удачной. Он галантно повернулся к Марии: — Должен предупредить: просто так уехать мы вам не дадим. Ребята, шампанского в честь прелестной доамны. Кстати, вы знаете, кто она?

«Ребята» утвердительно закивали головами. То ли в самом деле знали, то ли соглашались с его предложением.

— Какое шампанское? Поезд отправляется через несколько минут, — напомнила она.

— Да? Подобная спешка сродни преступлению. Но есть неплохой выход из положения. Поручим капитану Дидеску сопровождать вас до Бухареста и неукоснительно выполнить почетную обязанность. Слышишь, что говорю, Тони?

Капитан поклонился, слегка при этом покачиваясь. Сообщение ничуть не обрадовало: нужен ей подобный сопровождающий!

— Значит, мы нашли вас только для того, чтоб сразу же потерять? — притворно грустно проговорил Шербан. — Но когда же вы окажете честь и нашему городу, дадите спектакль перед кишиневской публикой? Когда порадуете и нас, ваших давних, самых первых поклонников?

Но ответить Марии не пришлось. Прозвенел колокол, и пассажиры стали подниматься в вагоны. Она в последний раз взглянула на две, чуть склоненные, головки девушек. Одна с золотистыми, развевающимися на ветру кудрями, другая — с неизменным беретом поверх ослепительно черных блестящих волос. Затем все стало исчезать за стенами унылых, однообразных бараков и складов.

К счастью, капитан Дидеску уснул примерно одновременно с первым стуком колес. И не просыпался до самого Бухареста.

Вена забыла или, по крайней мере, делала вид, что забыла недавнюю трагедию, только что пережитые страхи. Похоронила мучеников, отвернулась от тех, которые, спасая жизнь, эмигрировали в другие страны, не скрывая разочарования и посылая проклятия на головы трусливых обывателей. О попытке фашистского путча напоминали только следы пуль и осколков на фасадах некогда импозантных зданий Флоридсдорфа, тех самых недавно построенных домов, предназначенных для рабочих, многим из которых пришлось жить здесь совсем недолго. Сейчас город жил прежней легкомысленной жизнью, внешне словно бы беззаботной, наполненной музыкой и развлечениями. Примерные горожане, повесы и кокотки, сынки богачей обрели прежнюю уверенность и надменность, шумно демонстрируя их в аллеях знаменитого Венского леса. Кафе и бары Ринга были переполнены. В воскресные и праздничные дни мелкие буржуа и торговцы толпились вокруг балаганов Пратера. Варьете и мюзик-холлы не закрывались до рассвета. Все было забыто, и никто не подозревал или же просто не хотел думать о том, что может произойти в будущем.