Губернатор острова Святой Елены был удачным образчиком тупого упрямца. Чиновник не желал считаться ни с людьми, ни с обстоятельствами. Свое предназначение на том посту, который ему доверило британское правительство, он видел в единственном – в расправе над пленным противником. И это при том, что в планы самого правительства это никак не входило. Однако до метрополии было далеко, а клочок суши посреди океана, где этот самый Хадсон Лоу являлся законным представителем законной власти, – вот он, под ногами… Все инструкции и рекомендации, присылаемые на остров, по мнению губернатора, не имели с существующим положением дел ничего общего. Узник, находившийся под его надзором, должен был стать именно узником, но никак не туристом, волею судьбы оказавшимся в этих местах. Поэтому обращаться с ним следовало соответствующе: как с провинившимся человеком, отбывающим здесь пожизненное наказание. И Хадсон Лоу старался.

Дело осложнялось тем, что с первых же шагов Наполеона на острове с содержанием Пленника все пошло не так, как хотелось бы тюремщикам. Во-первых, никакого узника в полном понимании этого слова на Святой Елене и близко не было: здесь жил Сосед. Причем так Бонапарта прозвали сами же британцы – вернее, узкий круг английской миссии на острове. Во-вторых, французы в глазах тех, кто сюда их выслал, повели себя достаточно неожиданно: они не считали себя военнопленными. Хотя правильнее было бы сказать, таковым не считал себя сам Наполеон. И это явилось основным камнем преткновения между Императором и губернатором.

Следуя логике поверженного «узурпатора», его никто не захватывал в плен ни на поле боя, ни позже: Бонапарт по собственному желанию, «подобно Фемистоклу, пришел к очагу английского народа», отдав себя «под защиту его законов». Вчерашний «покоритель Европы» посчитал, что англичане «наиболее великодушны» из всех его противников. В конце концов, именно это и стало основной ошибкой Наполеона. Перейдя с брига «Ястреб» на британский военный корабль «Беллерофон», этот человек в тот же миг оказался пленником.

После появления на острове Святой Елены Хадсона Лоу началось неприкрытое противостояние двух лагерей. Британцу, конечно, было проще, ведь именно он олицетворял здесь законную власть. И можно представить негодование этого уполномоченного чиновника, который воочию наблюдал, как буквально у него под носом, вопреки всем инструкциям и приказам, появился Французский двор во главе со свергнутым Императором. Ничего удивительного, что дерзкое непослушание со стороны Двора пришлось выжигать каленым железом.