И это тоже была ложь. Теперь Мара знала. Где-то за тысячи миров отсюда ее тело лежало на коленях Даэн, содрогаясь от ломающей хребет боли — но это было так неважно. Теперь она знала — и ощущала все вновь. Страхи, по пятам преследующие ее все это время, были лишь предрассветной тьмой — а между тем золотой край солнца уже поднимался над бессонным океаном-купелью, в котором Жизнь баюкала и с великой любовью растила новые миры, что однажды прорастут на Древе Бессмертного новыми цветами. И все духи мира ждали, безмолвно ждали — и верили в то, что новая весна придет. И Мара тоже поверила. Теперь — навсегда и до конца.

В тот миг с рук незнакомки сорвалась белыми молниями сила, призванная ею для того, чтоб смести Мару и уничтожить все, чем та была. Поток вошел в грудь, врезаясь прямо в пустоту под ее кожей — и прошел насквозь, не встретив никакого сопротивления. Этот поток обращал пеплом и прахом самые древние миры, этот поток нес их к жерновам великого Колеса, чтоб оно перемололо их в мелкое крошево воспоминаний, не оставив от них ничего более. Лицо женщины озарила безумная радость, в следующий же момент сменившаяся немым изумлением: Мара не исчезла.

Я — пустота твоя, Бессмертный. Я — сам ты. И ничто в мире не может навредить мне, ибо я есть весь мир: зло в нем и свет в нем, тени и энергии, пламя и вода, небо и земля. Я — солнце, и я возжигаю себя, обращаюсь светом, и рассвет наступает по моей воле и по воле Великой Жизни. И ничто не сможет помешать небесной воле. Я — твое оружие, твой меч и твой щит. Я — твое дитя. Дитя солнца.

Женщина отшатнулась назад, двигаясь плавно и медленно во мгле, что окружала их со всех сторон, а затем яростно закричала, вновь поднимая руки — только Маре было уже все равно. Пылающее в груди золото распустилось солнечным сиянием, прорезая тьму и высвечивая все миры, что были поглощены ею. Незнакомка конвульсивно дернулась, а затем исчезла, оставляя лишь отзвук змеиного шепота:

— Ты выиграла лишь крупицу времени…

След ее, сотканный из тумана, растаял во мгле, что медленно наполнялась сиянием. Мара видела, как вокруг нее появляются крохотные песчинки-миры, галактики, что были не больше вишневого лепестка, и все они были цветами на ветвях великого древа, что прорастало в пустоте без времени и пространства, древа, что связывало их все в нечто единое, нечто большее, чем просто звездную пыль. Северные сияния заплетались меж его листьев, и Мара сама была внутри того древа, была им и была всем, что существовало и будет существовать. Она была Бессмертным.