– Ты все еще сердишься на меня.

Это был не вопрос, но прозвучало в этом утверждении нечто жалобное, что Амир мог приписать только своей глупости.

В свете восходящего солнца лицо Харини приобрело строгие очертания, как у статуи, колечко в носу казалось реликвией, которую ему хотелось хранить. Волосы у нее были распущены, а сари, блиставшее изумрудом под яркими огнями тронного зала рани Зарибы, после пребывания на талашшукском парфюмерном рынке поблекло. Девушка стала вдруг гораздо сильнее походить на ту Харини, которую он знал, и ему захотелось побыть на этом склоне еще немного.

– Нет, Амир, я не сержусь. Я просто… просто устала. Последние несколько дней выдались очень напряженными. Но по правде сказать, иного я и не ожидала.

– Хо, хо. Я понимаю. Прости. Ну, за все, ты понимаешь.

Харини немного поднялась по склону и встала в паре шагов от Амира:

– Тебе не за что просить прощения. Ты делал то, что считал нужным ради блага своей семьи. Нечестно было с моей стороны требовать доверия от тебя, ничего при этом не объясняя.

Золотой луч упал искоса на ее лицо, морской ветер шевелил волосы. Врата, он готов был любоваться ею вечно.

Но время давило на него не меньше, чем на нее. Напряжение в нем росло, мысли закручивались по спирали, исходя из все более твердого осознания факта, что все события последних дней ему не померещились.

– Ты веришь ей? В самом деле веришь?

Он задал вопрос, на который знал ответ. Это был не более чем бесцельный гамбит, призванный развеять его собственные сомнения. Как сказала бы амма, иногда лук следует поджаривать на медленном огне.

Вопрос заставил Харини задуматься надолго. Как если бы простое «да» казалось ей недостаточным, и его требовалось подкрепить серьезными аргументами. Когда она заговорила, в ее тоне появилась твердость, подобающая блюстительнице престола.

– Ради всех, кто мне дорог, то есть тебя и народа Халморы, – да, я верю ей.

– Тебе никогда не хотелось стать блюстительницей престола, – заметил Амир, польщенный тем, что попал в список тех, кто дорог ей.

Харини хмыкнула.

– И это не та ноша, которую я с охотой на себя взвалила. Мне ненавистно носить это сари. Эти бриллианты. Ненавистно ступать по мрамору во дворце Зарибы и по обязанности соблюдать очаровательные ритуалы.

– Выглядишь ты ужасно, хо. – Амир ухитрился выдавить полуулыбку.

– В отличие от тебя, которому королевская курта очень идет.

На краткий миг Амир напрочь позабыл про Врата пряностей, про Уста, Яд, Черные Бухты, Иллинди и юирсена. Золотой отблеск заката играл на лице Харини, вовлекая его в ее ауру, и все казалось таким неземным, иллюзорным.